Это было написано в начале 1890 года, а в конце девяностых годов Чехов многие десятки своих произведений решительно отказался ("за их негодностью") включить в собрание сочинений, а те, что включил, самым тщательным образом отредактировал. Впрочем, эту работу, наглядно свидетельствующую о возрастающей авторской требовательности, Антон Павлович начал производить уже в восьмидесятые годы.
В 1882 году, готовя сборник "Шалость"[2], он основательно правит все отобранные произведения. Еще более серьезно редактируются рассказы, которые писатель включает в свой первый увидевший свет сборник "Сказки Мельпомены" (1884 г.). Два года спустя, формируя следующий сборник, он включил туда всего лишь 77 рассказов, которые были написаны преимущественно в 1884–1886 годах, и не поместил ни одного из числа написанных в 1880–1882 годах. Переиздавая в 1891 году "Пестрые рассказы", автор делает еще более строгий отбор. 35 рассказов, вошедших в первое издание, теперь уже не удовлетворяют его, и он исключает их из сборника. Отобранные произведения всякий раз подвергаются новой редактуре.
Это не был авторский каприз. Просто Чехов отсеивал то, что явилось в свое время данью многописанию. Что же, это был строгий, но в основном правильный отбор, — в основном, так как иногда Чехов, быть может, бывал и излишне строг.
На первых порах у начинающего писателя не было и не могло быть ни опыта, ни сложившейся манеры письма. А тут вечная спешка. И это как нечто само собой разумеющееся. Лейкин, например, недоумевал, зачем Чехов, работая над рассказами, правит их и переписывает. Чехов вынужден был оправдываться и говорить, что делает это не всегда. Такова была школа. Неудивительно поэтому, что в стилистическом отношении произведения молодого писателя были подчас весьма несовершенны.
Эти издержки были неизбежны. Увидеть штампы и курьезы чужого стиля дело нелегкое. Но куда труднее выработать свою манеру письма, свой стиль, найти свой жанр. И сделать это нужно было, преодолевая не только неумелость, но и вкусы своих работодателей. Ведь как было? Чехов в письмах к Лейкину жалуется на мелкотемье своих фельетонов, рассказывает, как он не удовлетворен своим трудом, а в ответ слышит: "Сам себе никто не судья, а я Вашим писаньем доволен". Кому теперь не известен один из ранних шедевров Чехова — "Унтер Пришибеев". А вот суждение Лейкина: "Не удался он Вам и длинен. Да и длинен-то бы еще ничего, а сух очень…"
Удивляться приходится не тому, что из-под пера начинающего писателя выходили подчас несовершенные произведения. Достойно удивления, как в этих неблагоприятнейших условиях быстро рос Чехов.
В самом деле, вспомним, что в 1886 году уже были написаны "Смерть чиновника", "Дочь Альбиона", "Толстый и тонкий", "Шведская спичка", "Жалобная книга", "Хирургия", "Экзамен на чин", "Хамелеон", "Маска", "Налим", "Капитанский мундир", "Унтер Пришибеев", "Злоумышленник", "Горе", "Егерь", как и многие другие рассказы, справедливо отнесенные к числу классических произведений русской литературы.
Причина стремительного творческого роста молодого писателя была в том, что он избрал себе в наставники не Лейкина или тем паче Пастухова и иже с ними, а Гоголя и Щедрина, Герцена и Тургенева. Уже сборник "Пестрые рассказы", подготовленный писателем в начале 1886 года и в том же году изданный журналом "Осколки", наглядно свидетельствует, что Чехов выступал как полноправный наследник и продолжатель великих традиций русской литературы.
В одном из своих писем Александру Павловичу в начале 1883 года Чехов писал: "Подчеркни ты, сильный, образованный, развитой, то, что жизненно, что вечно, что действует не на мелкое чувство, а на истинно человеческое чувство". Стремление выявить в повседневной пестроте будничной жизни проблемы, имеющие серьезное общественное, даже общечеловеческое, значение, старание подчеркнуть в своих произведениях то, что действует на "истинно человеческие чувства", и создавало исключительно благоприятные условия для расцвета чеховского таланта, вело его к большим художественным открытиям.
Молодой писатель зорко всматривается в жизнь и, как и его старшие современники — Щедрин, Успенский, чутко улавливает важные социальные процессы, проходившие в пореформенной России, вступившей в полосу капиталистического развития. Чехов запечатлел в своих ранних сатирических произведениях выход на авансцену истории фабрикантов-миллионеров Пятигоровых ("Маска"), лавочников и кабатчиков, прибирающих к рукам помещичьи угодья ("Добродетельный кабатчик", "Дочь коммерции советника"), нравы и обычаи поднимающих голову, набирающих силу чумазых ("Кулачье гнездо", "Суд"), всепоглощающую власть чистогана ("В наш практический век, когда и т. д.", "Братец", "Вор").
2
Другое название — "Шалопаи и благодушные". Сборник был подготовлен, проиллюстрирован братом Николаем, но не был пропущен цензурой.