«Несмотря на его молодость, даже юность, в нем уже тогда чувствовался какой-то добрый дед, к которому хотелось прийти и спросить о правде, спросить о горе и поверить ему что-то самое важное, что есть у каждого глубоко на дне души» (К. А. Коровин).
«Старец» — обычная подпись Чехова: «Татьяне Львовне Щепкиной-Куперник от старца Антония» (надпись на книге «Рассказы», 20 августа 1897 г.). «Пустынник Антоний» (ей же, 30 января 1900 г.). «Впредь тебе паука: слушайся старца-иеромонаха» (в письме к О. Л. Книппер, 1 марта 1901 г.). Можно было бы думать, что «старец» здесь появился по другой причине; Чехову под сорок, и хоть это слишком рано и не так уж смешно, все же, в конце концов, объяснимо: «старость не за горами». Но так было и гораздо раньше, в тридцать с небольшим, так было всегда: «Если я пойду когда-нибудь в монахи (у меня есть склонность к затворничеству), то буду молиться за Вас» (А. С. Суворину, 19 мая 1892 г.).
Он не был религиозным человеком, но ему нравилась эта стилистика одиночества, задумчивости, молчания: «Если бы в монастыри принимали не религиозных людей и если бы можно было не молиться, то я пошел бы в монахи» (А. С. Суворину, 1 декабря 1895 г.). Всегда, со времен Юного старца, жила у Чехова мечта: «Стать бы бродягой, странником, ходить по святым местам, поселиться в монастыре посреди леса, у озера, сидеть летним вечером на лавочке возле монастырских ворот…». И «Архиерей», один из лучших своих рассказов, Чехов написал, как думали современники, о себе…
В 1878 году под псевдонимом «Юный старец» кто-то опубликовал в журнале «Стрекоза» два маленьких стихотворения и прозаическую юмореску «Кому платить».
«Юный старец» — псевдоним редкий. Промелькнув в 1878 году в «Стрекозе», он исчез и в дальнейшем в русской юмористической периодике не возобновлялся.
В специальной литературе псевдоним не расшифрован; автор, избравший для себя столь своеобразную литературную маску, до сих пор сохраняет в тайне свое настоящее имя.
По стихотворениям Юного старца судить об авторе нельзя. Это стихи не бездарные, не безграмотные, но без ярких признаков индивидуальности и таланта. По меркам «Стрекозы», где постоянно печатались откровенно тупые и пошлые вирши, их нужно считать неплохими.
Причастность свою к стихотворчеству Чехов настойчиво отрицал. «Стихов никогда не писал» — это утверждение повторяется в письмах множество раз.
Совершенно так же, закончив «Иванова», Чехов сообщил: «Пьесу я писал впервые». А до «Иванова» были написаны: первая пьеса, водевили «Нашла коса па камень», «Недаром курица пела», «Бритый секретарь с пистолетом», пьеса «Барип» («На большой дороге»), сцена «О вреде табака» и драматический этюд «Калхас».
Чехов не был «поэтом» в профессиональном смысле этого слова, не имел призвания к стихам — это так; но ранние его пьесы и ранние его стихотворения известны.
Сообщая, что в пятом классе гимназии «А. П. вообще предпочитал стихи прозе», М. П. Чехов привел (по памяти) два его четверостишия:
Это посвящалось девочке, которая сочиняла стихи и записывала их мелом на заборе.
Еще четверостишие — начало сказки:
Другие стихи Чехова-гимназиста до нас не дошли. Но сохранился автограф стихотворения, которое написал в 1886 году вполне зрелый человек и сложившийся прозаик А. П. Чехов:
В приписке отмечено, что четверостишие написано «в минуту идиотски-философского настроения», то есть, нужно думать, написано всерьез. Если бы автор его не был известен, то мысль о принадлежности этой «яркой звездочки» Чехову, конечно, и в голову бы никому не пришла.