Они не обратили внимания на то, что черты эпохи проявляются также и в своеобразии жизненного конфликта, положенного в основу художественного произведения.
Если некоторые учащиеся и написали о внесюжетных образах рассказчиков, то они не смогли понять идейно-композиционного значения их в произведении. Позиция самого автора предположительно устанавливалась, но совершенно не обосновывалась.
Экспериментальная работа подтвердила предположение о характере первоначального восприятия произведения учащимися:
1) Они не увидели в центральном персонаже обобщения социально-исторических черт периода;
2) Не поняли того, что в остром конфликте рассказа также отразились черты эпохи 90'-х годов;
3) Не почувствовали особенностей сатирического таланта писателя, проявившиеся по-новому в „рассказе «Человек в футляре».
То, что учащиеся не смогли разобраться в этих сложных вопросах, мы считаем совершенно закономерным явлением. Главное не в том, что они не разобрались, а в том, что им надо помогать разбираться в этих вопросах, чтобы они увидели, что художественная литература есть средство отражения реальной жизни, а также, что это отражение совершенно специфическое, своеобразное, образное.
Анализ работы и выводы дают возможность провести в классе занятия таким образом, чтобы с максимальной экономией времени сделать неясные положения ясными.
Прежде всего мы, ссылаясь на работы сильных учащихся, приводим всех к выводу, что художественный образ, в частности образ Беликова, отражает в себе не только черты определенной исторической эпохи, как думает большинство учащихся.
В художественном образе писатель воплощает социальные качества как результат принадлежности человека к определенной социальной группе, как результат влияния на него определенного социального уклада жизни, своеобразной оценки его автором, тоже выражающей определенные взгляды. Именно потому, что беликовы не только порождение эпохи, но и всего социального, дворянского буржуазного уклада жизни старой России, нельзя рассчитывать на то, что бели-ковы уйдут вместе со своей эпохой, как думает большинство писавших. «Футлярные» люди могут быть уничтожены только вместе с социальным строем, их породившим, и это понимал А. П. Чехов, когда создавал своего Беликова. В Беликове действительно воплощено главное - социально-историческое явление того периода. Чтобы понять это, нужно проследить за тем, в какой связи находится художественный образ с реальной действительностью.
Для этого мы рассмотрим, как использовал писатель жизненный материал, создавая центральный персонаж. Учащиеся получили предварительно задание собрать материал о реальных прототипах персонажа: рекомендовалось прочитать об этом в книге Семановой «Чехов в школе», а также в книге С: Петрова «Правда жизни и правда искусства» главу «Откуда берутся беликовы?» (Докладчикам, их было выделено 2, рекомендовалось познакомиться со специальной литературой, хранящейся в литературном музее им. А. П. Чехова (примеч. Ю. Н.)).
Один из учащихся, Виктор К. рассказал об инспекторе Таганрогской гимназии Дьяконове. Дьяконов был «разновидностью рака-отшельника, худой, тонкий, он ходил всегда в узких «коленкоровых брючках» и плоском картузе, похожем на сковородку, он напоминал Чехову «гадючку».
Как вспоминает о нем историк Таганрогской гимназии, an ходил по улицам города, плотно укутавшись, в темных очках, с ватой в ушах. Он был «строгий службист», очень педантично и ревностно даже в мелочах относившийся к своим обязанностям (С. Петров. «Правда жизни и правда искусства», стр. 25).
Ученица Вера П. рассказала о другом прототипе, журналисте Меньшикове, который бывал у Чеховых в Москве, Меньшиков был одним из прогрессивных публицистов, и в eго статьях не раз задевалось даже правительство, одно время его статьи были запрещены к печатанию. Однако по характеру он был злой, ехидный, едкий, с людьми сходился мало и неохотно. Он напоминал Беликова тем, что, посещая знакомых, часами сидел молча, наводя на хозяев гнетущую тоску. Михаил Павлович Чехов так вспоминает о посещении Меньшикова:
«...К нам приехал в полном смысле человек в футляре; штатский, в больших калошах, в теплом ватнике, в пальто с приподнятым воротником и с громадным дождевым зонтом, несмотря на сухую погоду» (М. П. Чехов. Вокруг Чехова. М., «Московский рабочий», 1959, с. 247).
А. П. Чехов, наблюдая пристально за Меньшиковым, занес в свой дневник такую запись:
«Меньшиков в сухую погоду ходит в калошах, носит зонтик, чтобы не погибнуть от солнечного удара, боится умываться холодной водой, жалуется на замирание сердца» (А. П. Чехов. Полное собрание сочинений и писем, т XII, с. 333).
Выступления учащихся были почвой, которая помогла показать им разницу между жизненным материалом и самим художественным образом.
В то же самое время учащиеся должны были понять, что центральный персонаж рассказа является обобщенным, созданным на материале социально-исторической действительности 80 - 90-х годов XIX века. С этой целью в своем сообщении учитель познакомил учащихся с некоторыми документами, характеризующими эпоху.
Сообщение учителя
Однажды А. П. Чехов признался, что ему не хватает щедринской ненависти и злости для разоблачения язв и пороков николаевской Руси. Это верно лишь отчасти. Разве врожденная «мягкость» не помешала ему создать неувядающие образцы сатиры и юмора в «Человеке в футляре», «Унтере Пришибееве», «Хамелеоне» и других вещах?
Чехов навсегда зарядил нас ненавистью к нытикам, пессимистам и хмурым людям. Его враги были и остаются нашими врагами. Поэтому, наверное, произведения Чехова были близки при жизни всем передовым людям, близки нам и сейчас.
Образы, созданные в сатирических произведениях Чехова, в частности в «Человеке в футляре», очень реалистичны, верны своим содержанием историческому моменту. Люди, подобные Беликову, были типичным явлением 2-й половины XIX века. Вот что пишет в июньском номере «Русской мысли» за 1905 год литератор Скабичевский: «Наши потомки, наверное, не будут верить, что в конце XIX столетия могли существовать подобные монстры в верхах нашей интеллигенции в качестве просветителей юношества, а между тем, как превосходно характеризует подобный дикобраз все 80-е годы, это глухое время, девизом которого может вполне служить именно любимая фраза Беликова «Как бы чего не вышло».
Как же возник тип Беликова, характерное ли это явление для конца XIX в., собирательный ли образ Беликова или он срисован с одного человека? Выступал ли здесь Чехов только против гимназических порядков или имел в виду всю Россию? Как оценивают рассказ «Человек в футляре» современники Антона Павловича и наши современники?
Победоносцев, Катков, Мещерский, Ухтомский, Суворин: именно в этой среде Чехов мог видеть подлинных прототипов Беликова. Их усилиями был узаконен в стране режим шпионажа, подсматриваний, донесений, подозрений.
Для учебных заведений он был узаконен специальным циркуляром Министерства народного просвещения от 26 июля 1884 года в журнале «Гражданин», 1884, № 32 на имя попечителей учебных округов.
В третьем пункте циркуляра говорилось о необходимости посещения учащихся на дому, в шестом пункте: «Посещая учеников, классный наставник старается, между прочим, удостовериться, какие лица бывают на квартире ученика, с кем он входит в сношения и какие книги составляют предмет его чтения в свободное время».
Это «между прочим» означало официальное разрешение шпионить за учащимися, не стесняясь любыми формами и методами.
И такие, как Беликов, воспользовались этим разрешением, для них «были ясны только циркуляры и газетные статьи».
О выполнении вышеупомянутого циркуляра пишет Чехов в письме к Суворину от 14 октября 1888 года. Антон Павлович рассказывает о подобном «визите» на квартиру к гимназисту Сереже Киселеву, жившему у Антона Павловича: «...приходил из гимназии классный наставник птенца, человек забитый, запуганный циркулярами, недалекий и ненавидимый детьми. Он у меня конфузился, все время жаловался на начальство, которое их, педагогов, переделало в фельдфебелей».