Чехову и Лескову по характеру воспитания, жизненному опыту, социальному положению было легче других определиться как рассказчикам, новеллистам ежедневной прессы.
Дело в том что и Лесков и Чехов избирали предметом своего изображения такие слои русского общества, которые как раз и являлись в 80 - 90-е годы основной читательской массой газетной периодики, были порождены социальными сдвигами пореформенной жизни.
А. М. Горький одним из первых пересмотрел негативную оценку литературной деятельности Лескова. Он ценил в творчестве Лескова внимание к таким слоям русского общества, которых почти не касались другие писатели. Простонародье, люди странных и редких профессий, люди, выломившиеся из своей среды, люди русского захолустья, окраин, «озорники» и чудаки - вот герои его рассказов и повестей. Лесков не проходил мимо интереса со стороны других писателей-современников к людям невысокого звания, не получившим отражения в русской литературе предшествующего периода. «Разве Лейкин «е выразил жизни рыночного быта и мастеровщины?» - спрашивал он, и сам же отвечал: «Лейкин, Атава и Мельников всегда останутся хорошими знатоками и описателями занимавшей их группы русских людей» (Лесков Н. С. Соч., т. 11, с. 459.).
И, видимо, не случайно первые выступления Лескова сходны, напоминают по тону, сюжетам более поздние, но также первые публицистические опыты М. Горького, связанные с провинциальной жизнью, городской тематикой.
Как справедливо отмечает Б. М. Другов, Лесков в ранней публицистике сатирически резок. В статьях: «О рабочем классе», «Заметки о зданиях», «О русском расселении» и других писатель повествует о тяжелом быте рабочих, об антисанитарном состоянии фабричных помещений. Лесков пишет о неблагоустройстве городов, об учителях начальной школы, библиотеках, о женском образовании, об эксплуатации так называемых «мальчиков», находящихся в услужении у купцов. Все это темы, имеющие явно общее с ранними фельетонами и сатирическими набросками М. Горького в «Самарской газете». Масса забытых литературой слоев, профессий, обстоятельств жизни были предметом изображения того и другого писателя.
Это же можно сказать и о Чехове. В статьях, рассказах писателя также встречается широкое освещение жизни, быта городских людей всех состояний: кучеров, дворников, мастеровых, прислуги, «мальчиков» в услужении, хористок, людей массовых интеллигентных профессий. Опыт Лескова, его интерес к людям разных сословий были близки и понятны Чехову.
Изображение жизни мелкого городского сословия, отдельных происшествий в жизни людей, не способных на самооценки, людей без мировоззрения не требовало больших художественных форм. Сами герои, их незначительные интересы, мимолетные встречи и личные, бытовые столкновения в городских условиях определяли характер рассказов-новелл. (Другое дело, что и в этой мимолетности можно было уловить большие жизненные проблемы, социальные и общечеловеческие, но удавалось это лишь настоящим художникам, отнюдь не всей массе газетных беллетристов.).
А. П. Чехов. Портрет худ. И. Э. Браза, 1898 г.
Сам Чехов определял свои газетные рассказы как «маленькие», «мелкие».
Новелла, короткий рассказ, отражающий отдельное событие в жизни человека, характеризуется сжатым, напряженным действием. Автор избегает длинных описаний и ненужных подробностей, опускает некоторые обстоятельства жизни героя и некоторые моменты действия, которые проясняются неожиданно в конце произведения.
Новелле свойствен отчетливый, неожиданный поворот, который сразу приводит действие к развязке. Очень часто в новелле вводятся рассказчик, повествователь, обрамляющие мотивы.
Для этой жанровой формы характерна простота фабулы, ограниченный круг действующих лиц, сокращение диалога (диалог частично заменяется сообщением о его содержании, о теме разговора), определенная экономия поэтических средств.
Чехов преподал много советов начинающим писателям в жанре маленького рассказа, новеллы, причем экономия художественных средств была чуть ли не главным его требованием к жанру. Не всегда Чехов мог это сделать убедительно с теоретической точки зрения: «В маленьких... рассказах лучше не досказать, чем пересказать, потому что... потому что... не знаю почему!..» - писал он И. Л. Леонтьеву (Щеглову) 22 января 1888 г. Но от этого дело не менялось. В целом его суждения о жанре газетного рассказа точно вписываются в теоретические понятия о новелле.
«Ваши вещи местами кажутся растянутыми, загроможденными, в них нет той компактности, которая делает живыми короткие вещи», «лишние фамилии только громоздят» (письма Е. М. Шавровой от 17 мая 1897 и 20 ноября 1896 г.). «Разговор... надо передавать с середины» (письмо Авиловой от 21 февраля 1892 г.).