— Прошу прощения, — заявила она, — боюсь, мы ничем не сможем помочь. Это очень неприятное дело, мистер… боюсь, я не расслышала ваше имя, а мы всегда придерживались того мнения, что с полицией связываться не надо. Конечно, если Типпсы невиновны, а я уверена, я надеюсь, что так оно и есть, мне их очень жаль, но должна сказать, что обстоятельства слишком подозрительны — Теофил тоже так считает, и мне бы не хотелось, чтобы о нас говорили как о пособниках убийц. Ведь могут подумать, что мы были соучастниками. Конечно, вы еще молоды, мистер…
— Дорогая, это лорд Питер Уимзи, — спокойно заметил Теофил.
На нее это не произвело никакого впечатления.
— Ах да, — произнесла она, — кажется, вы дальний родственник моего покойного кузена епископа Керисбрукского. Бедняга! Он постоянно становился жертвой всяких мошенников, так и умер, не научившись распознавать их. Похоже, вы унаследовали от него это качество, лорд Питер.
— Сомневаюсь, — ответил лорд Питер. — Насколько мне известно, мы всего лишь свойственники, хотя знание своих родственников делает честь любому. А вас, дорогая леди, я поздравляю с тем, что вы пошли в другую ветвь семьи. Надеюсь, вы простите мне мое ночное вторжение, тем более что, как вы справедливо заметили, это семейная привычка. Я же, со своей стороны, чрезвычайно признателен вам за доставленное удовольствие лицезреть вас в этом наряде, который вам так потрясающе к лицу. Не беспокойтесь, мистер Эпплдор. Полагаю, лучшее, что я могу сделать, это отвезти пожилую леди к моей матери и убрать ее прочь с ваших глаз, а то, не дай Бог, в один прекрасный день христианские чувства возобладают в вас, а уж в деле разрушения семейного покоя с ними ничто не может сравниться. Спокойной ночи, сэр… спокойной ночи, дорогая леди… я просто шалею от того, что вы позволили мне заглянуть к вам.
— Ну! — произнесла миссис Эпплдор, захлопывая за ним дверь.
продекламировал лорд Питер, — которые научили меня быть чертовски грубым, когда надо. Старая хрычовка!
В два часа пополуночи лорд Питер Уимзи в сопровождении пожилой глухой дамы и доисторического чемодана въезжал на машине своего приятеля в Денверский замок — дом вдовствующей герцогини.
— Как я рада тебя видеть, дорогой, — безмятежно приветствовала его вдовствующая герцогиня.
Герцогиня была маленькой полной женщиной с совершенно седой головой и изысканными руками. Внешне она настолько же отличалась от своего младшего сына, насколько походила на него своим характером; ее темные глаза жизнерадостно поблескивали, все ее манеры и движения были отмечены изящной решительностью. Она сидела, завернувшись в прелестную меховую пелерину, и наблюдала за лордом Питером, поглощавшим холодную говядину с сыром, словно его приезд в столь нелепом обществе и при таких невероятных обстоятельствах был самым обыкновенным делом. Впрочем, отчасти это действительно входило в привычки лорда Питера.
— Ты уложила нашу гостью? — спросил лорд Питер.
— Конечно, дорогой. Замечательная женщина, не правда ли? И какая смелая! Она сказала мне, что впервые ехала в легковом автомобиле. Она считает тебя очень симпатичным юношей, дорогой, — ты напоминаешь ей сына. Бедный мистер Типпс! Почему твой инспектор решил, что он может быть причастен к какому-либо убийству?
— Мой инспектор… нет-нет, больше не надо, спасибо, мама… вознамерился доказать, что пришелец из ванны Типпса является сэром Рувимом Леви, который таинственно исчез из своего дома прошлой ночью. Цепь его размышлений выглядит приблизительно так: на Парк-лейн нагишом исчез джентльмен среднего возраста; в Баттерси найден голый джентльмен среднего возраста. Следовательно, оба джентльмена являются одним и тем же лицом, что и требовалось доказать, значит, виноват во всем малыш Типпс, которого он и препроводил за решетку.
— Ты очень непоследователен, дорогой, — спокойно заметила герцогиня. — Даже если это одно и то же лицо, зачем нужно было арестовывать мистера Типпса?
— Carry было необходимо кого-нибудь арестовать, — ответил лорд Питер, — а он обнаружил одну небольшую странную деталь, которая подтверждает его версию. Впрочем, мне тоже удалось кое-что увидеть собственными глазами, и это полностью противоречит его предположениям. Вчера около четверти десятого вечера по Баттерси-парк-роуд прогуливалась молодая дама с целями, известными только ей одной. Она обратила внимание на джентльмена в меховом пальто и цилиндре. Он не спеша шел под зонтиком, вчитываясь в названия улиц, и выглядел несколько неуверенно. Не будучи излишне скромной, она подошла к нему и поздоровалась. «Скажите, пожалуйста, — произнес таинственный незнакомец, — выйду ли я так на улицу Принца Уэльского?» Она ответила, что выйдет, а потом в несколько шутливой манере поинтересовалась, чем он намерен заняться и всякое такое — правда, эту часть беседы она передала не слишком подробно — понимаешь, она ведь исповедовалась перед Саггом, а тот получает жалованье от благодарного отечества за чистоту и возвышенность взглядов, а? Как бы там ни было, ее собеседник сказал, что в данную минуту не может уделить ей внимание, так как спешит на встречу. «Мне надо повидаться с одним человеком, дорогуша» — так это звучало в ее изложении, после чего он направился по Александр-авеню к улице Принца Уэльского. Она в некотором изумлении осталась стоять на месте, глядя ему вслед, пока к ней не подошла приятельница, которая произнесла следующее: «Нечего тратить на него время. Это Леви. Я знала его, когда жила в Вест-Энде. Девушки называли его Неподкупным Стручком». Имя приятельницы не было упомянуто, учитывая обстоятельства, но девушка готова присягнуть, что сказала правду. Она забыла и думать об этой вечерней встрече, но утром молочник принес известие о шумихе в квартале Королевы Каролины; и она, несмотря на то что вообще-то не любит полицию, отправилась на место происшествия и поинтересовалась, не было ли у мертвого джентльмена бороды и очков. Узнав, что есть пенсне, а бороды нет, она неосторожно заметила: «Ну, значит, это не он». — «Кто это “не он”?» — поинтересовался полицейский и взял ее за шиворот. Она все рассказала. Сагг, естественно, обрадовался и на основании этих показаний укатал Типпса за решетку.