Пообедав, я устроился в холле со своими бумагами. В четверть девятого камердинер закончил с уборкой, я попросил его принести сифон и графины с вином и отпустил его. Леви позвонил в дверь в двадцать минут десятого, и я сам открыл ему. В конце холла появился камердинер, но я сказал ему, что справлюсь сам, и он снова ушел. На Леви был вечерний костюм, пальто, в руках он держал зонтик. «Боже, как ты вымок! — произнес я. — Как ты добрался?» — «На автобусе, — ответил он. — Этот дурак кондуктор забыл меня высадить в конце улицы. А дождь льет как из ведра и тьма кромешная — так что я даже не мог понять, где я нахожусь». Я обрадовался, что он приехал не на такси, на это я и надеялся. «Твоя экономия когда-нибудь вгонит тебя в гроб», — сказал я ему. Тогда я еще не догадывался, что она вгонит туда не только его, но и меня. Еще раз повторяю, тогда я не мог это предвидеть.
Я усадил его к камину и налил виски. Он с воодушевлением говорил о какой-то сделке с аргентинцами, которая предстояла ему на следующий день. Мы поговорили минут пятнадцать, после чего он сказал:
— Ну так что твои перуанские иллюзии?
— Это не иллюзии, — ответил я, — пойдем посмотришь.
Я провел его наверх в библиотеку, зажег верхний свет и настольную лампу на письменном столе, пододвинул ему кресло, спинкой к камину, и принес из сейфа бумаги, подделкой которых занимался до его прихода. Он взял их и, близоруко склонившись, принялся читать. Я подбросил в камин топлива. Как только я заметил, что голова Леви приняла удобное положение, я ударил его кочергой, попав точно над четвертым позвонком. Это была очень трудная задача — рассчитать необходимую силу удара, чтобы убить его, не повредив при этом кожного покрова, и тут мой профессиональный опыт пригодился мне. Он тяжело вздохнул и бесшумно упал на стол. Я поставил кочергу на место и осмотрел его. Шея была сломана — Леви был мертв. Я перенес его в свою спальню и раздел. Часы показывали без десяти десять. Я положил его под кровать, которая уже была постелена на ночь, и убрал из библиотеки все бумаги. Потом я спустился вниз, взял зонтик Леви, подошел к входной двери и крикнул «спокойной ночи» настолько громко, чтобы это могла слышать прислуга. Я вышел на улицу, дошел до черного хода госпиталя и бесшумно вернулся в дом через свою дверь. Конечно, если бы кто-нибудь увидел меня в это время, было бы неловко, поэтому я перегнулся через перила и убедился, что кухарка со своим мужем все еще разговаривают на кухне. Я снова проскользнул в холл, поставил зонтик на подставку, вернулся в библиотеку и позвонил. Когда вошел камердинер, я распорядился закрыть дверь на ночь, оставив только мою дверь в госпиталь. Я подождал в библиотеке, пока он занимался этим, и около половины одиннадцатого услышал, что прислуга отправилась ложиться. Я подождал еще четверть часа и отправился в прозекторскую. Я выкатил одну из каталок, подвез ее к дому и пошел за Леви. Тащить его вниз было очень неудобно, но я не стал убивать его внизу, так как, пока меня не было или в те несколько минут, что я выходил закрывать дверь, туда мог сунуться мой камердинер. Я положил Леви на каталку, перевез его в госпиталь и положил на то место, где находился интересовавший меня нищий. Мне было очень жаль отказываться от намерения заглянуть в мозг последнего, но я не мог себе позволить вызвать подозрения. Было еще довольно рано, и я потратил некоторое время на подготовку Леви к вскрытию. Потом я переложил своего нищего на каталку и повез его к дому. Было уже пять минут двенадцатого, так что, я полагал, прислуга легла. Труп я отнес в свою спальню. Он был довольно тяжелым, хотя и легче Леви, но мое увлечение альпинизмом научило меня обращаться с человеческими телами. Здесь многое зависит не столько от силы, сколько от сноровки, впрочем, я довольно силен для своего роста. Я положил тело на кровать — не то чтобы ожидая, что кто-нибудь заглянет ко мне за время моего отсутствия, но на всякий случай; если это случится, они увидят, что я сплю в постели — одеяло я натянул ему на голову. Затем я разделся и надел одежду Леви, которая, к счастью, была мне лишь немного велика. Не забыл я прихватить и его очки, часы и прочие мелочи. Около половины двенадцатого я уже ловил такси. Люди только начинали разъезжаться по домам после театров, и я довольно легко поймал машину. Я попросил шофера отвезти меня к Гайд-парку. Там я вышел, дал ему хорошие чаевые и попросил забрать меня в этом же месте через час. Он понимающе усмехнулся, и я направился к Парк-лейн. Своя одежда была у меня в чемодане, кроме того, я захватил свое пальто и зонтик Леви. Когда я подошел к дому 9А, свет на верхнем этаже еще горел. Судя по всему, я приехал слишком рано, учитывая, что Леви отпустил прислугу на вечер в театр. Я подождал некоторое время, пока не пробило четверть первого. Вскоре свет погас, и я открыл дверь ключом Леви.