С пяти до семи я хорошо поспал. В семь меня, как всегда, разбудил мой человек. Я извинился за то, что так поздно и так долго мылся, и добавил, что надо починить бак.
Интересно, что за завтраком я испытывал необыкновенный аппетит, свидетельствовавший, что ночная работа вызвала определенное перенапряжение тканей. Затем я отправился продолжать вскрытие. Утром зашел тупоголовый инспектор поинтересоваться, не исчезло ли из госпиталя чье-нибудь тело. Я пригласил его к себе и получил особое удовольствие, продемонстрировав, как я работаю над головой сэра Рувима Аеви. После чего я отправился вместе с ним к Типпсу и с удовлетворением отметил, что мой нищий выглядел очень убедительно.
Как только открылась биржа, я позвонил нескольким маклерам и без особых предосторожностей продал большую часть своих перуанских акций при растущих на них ценах. Однако к концу дня ввиду исчезновения Леви покупатели схлынули, и в результате этой сделки я выиграл не более нескольких сотен.
Надеюсь, что я осветил все подробности, которые могли оставаться для вас неясными. Поздравляю вас с удачей и восхищаюсь вашей проницательностью, которая дала вам возможность нанести мне поражение.
Передайте привет своей маме.
Остаюсь искренне вашим
Джулиан Фрик
Post-Scriptum: Я составил завещание, оставив все свои деньги госпиталю Святого Луки, этому же учреждению я завещал свое тело для вскрытия. Уверен, что мой мозг представит интерес для научного мира. Так как я умру от своей руки, надеюсь, сложностей с этим не будет. Я бы хотел попросить об услуге: проследите, чтобы мой мозг не был испорчен неумелым практикантом, а с телом поступили бы согласно моей воле.
Между прочим, вам, может, будет интересно узнать, что я высоко оценил ваш визит сегодня днем. Он содержал предостережение, и я прислушиваюсь к нему, невзирая на ужасные последствия, которые оно повлечет за собой для меня. Мне было приятно, что вы сумели оценить мой ум и силу воли и отказались от инъекции. Естественно, если бы вы согласились на нее, вы бы никогда уже не доехали живым до дому. Инъекция не оставила бы никаких следов на вашем теле. Ее состав — безвредный препарат стрихнина, смешанный с почти неизвестным у нас ядом, теста на который еще практически не существует, — концентрированный раствор…»
На этом месте рукопись обрывалась.
— Ну что ж, все ясно, — произнес Паркер.
— Не странно ли? — заметил лорд Питер. — Такое хладнокровие, такой ум, и он не может удержаться от этого признания, показывающего, как он умен, даже несмотря на то, что этим он сам затягивает петлю у себя на шее.
— Но нам это на руку, — сказал Сагг, — да благословит вас Господь, сэр, но эти преступники все одинаковы.
— Это эпитафия Фрику, — заметил Паркер, когда инспектор ушел. — Что дальше, Питер?
— Я устрою званый обед, — ответил лорд Питер, — приглашу мистера Джона П. Миллигана с секретарем, господ Кримплшема и Уикса. Они заслужили это тем, что не убивали Леви.
— Не забудьте Типпсов, — подсказал мистер Паркер.
— Несомненно, — ответил лорд Питер, — ни в коем случае не лишу себя удовольствия отобедать в компании миссис Типпс. Бантер!
— Милорд?
— Бренди «Наполеон».