Чейз садится на мою кровать и притягивает меня к себе.
— Обри сама пришла, я её не звал и не ждал. Она поцеловала меня. Как раз когда вошла ты, детка. Я сразу же оттолкнул ей. Почему, вообще, ты думаешь, я должен был её хотеть? Всё, что я замечаю, это ты.
Я судорожно вздыхаю, обдумывая его слова. Я смотрю на него и только сейчас замечаю, что его губа разбита. Выглядит так, будто Кейд успел «поговорить» с ним. Мне не нравится, что ему было больно.
— Ты так много скрывал от меня, Чейз, — шепчу я, мой голос дрожит.
— Я старался защитить тебя, Лейла… Знаю, я конкретно облажался. Я не справился с этим. Дай мне всё исправить, Лейла. Хочу потратить всю свою оставшуюся жизнь на это, — его голос полон искренности. — Я всё объясню… Я…
— Чейз, мне нужно сначала кое-что сказать, ладно? — говорю я, перебивая его. — Возможно это тебя расстроит, и мне жаль, что это случилось, и сейчас… — Я умолкла. Сначала он колеблется, потом кивает мне, чтобы я продолжала.
— Я беременна, — выпаливаю я.
Его глаза расширяются, показывая его удивление. Он хочет что-то сказать, но я не даю ему.
— Знаю, я пила таблетки, но это всё же случилось и… — Я сглатываю. — Я знаю, это не то, что тебе хотелось бы, и если ты не хочешь ребёнка, это нормально. Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя обязанным. Хочу сказать, если ты всё же хочешь быть в его или её жизни, то нам нужно как-то установить порядок посещения, — бормочу я.
Глаза Чейза сужаются, в них появляется твёрдость. На челюсти дёргается мускул, я бы сказала, он в бешенстве.
— Ты думаешь, я не захочу быть в жизни своего собственного ребёнка? Моего сына или дочери? — Его голос спокоен, но я слышу ярость и боль, которые он не смог скрыть.
— Если учитывать то, что ты сказал, что больше не хочешь детей… — Он обрывает меня.
— А мне уже не позволено менять мнение о чём-то, что я сказал в отчаянии? Когда я был убит горем? — оскорблённо произносит он.
— Конечно, ты можешь, Чейз, но…
— Как долго ты знала, Лейла? — требует он.
Стараясь не сжаться от ярости в его голосе, я говорю:
— С того дня, как увидела вас с Обри.
— Ты убежала, зная, что носишь моего ребёнка? Это было не безопасно, Лейла!
Теперь уже я злюсь.
— Ох, ну прости, что я заметила, как любовь всей моей жизни целует свою бывшую подружку после того, как он не вернулся домой ночью и изолировал меня от себя! — кричу я. Встаю и начинаю ходить взад-вперёд. — И почему это было не безопасно? Я взрослый человек. Я сама о себе могу позаботиться!
Глаза Чейза смягчаются после моей вспышки.
— Детка, это всё я виноват, мне следовало просто всё рассказать… — он вздыхает. — Я встречался с Обри тем утром, потому что мы ходили на кладбище к Лили. Когда я пришёл домой, я всё ещё был не в себе и игнорировал тебя. Я облажался, Лейла. У меня никогда не было женщины, с которой я мог бы поделиться. Я просто поехал в свою квартиру, выпил и завалился спать. А потом Обри заявилась ко мне в офис и поцеловала меня. Я оттолкнул её и выгнал. Чёрт. Знаю, как это выглядит, но как я мог захотеть кого-то кроме тебя? Ты всё для меня, Лейла. Я бы никогда не подумал, что у меня получится найти кого-то столь идеального, как ты.
— Я не идеальная.
— Может быть, но для меня ты идеальна, детка, — говорит он, не сводя с меня глаз. Он подходит ко мне, опускается на колени рядом, поднимая мой топ, и мягко целует мой живот.
— Я люблю тебя. И я люблю нашего ребёнка, — бормочет он напротив моего живота. Он смотрит наверх мне в глаза, и я вижу, он счастлив. И обеспокоен.
— Я здорова, и с ребёнком всё будет хорошо.
— Я буду слишком назойлив, Лейла, и тебе придётся с этим мириться, — он широко ухмыляется мне и опять целует мой живот. — Папочка любит тебя, малыш. Так сильно, — он почти шепчет, его голос такой мягкий, что у меня на глазах наворачиваются слёзы. Он снова кидает взгляд наверх. — Не плачь, любимая.
— Я люблю тебя, Чейз. — Он улыбается мне самой широкой и счастливой улыбкой, что я когда-либо видела.
— Наконец-то.
Я хихикаю сквозь слёзы. Он встаёт и притягивает меня для глубокого поцелуя.
Чейз всполошился, когда я решила провести ночь у Никки. Я хочу подумать и восстановить силы. У меня двадцать пропущенных звонков от неё и миллион писем с извинениями. Я решаю заехать и избавить её от угрызений совести. Захожу к ней комнату и нахожу её сидящей на розовых простынях со скрещенными ногами. Она подпрыгивает, когда видит меня.
— Лейла? О боже, мне так жаль, что я дала твой номер! Но я услышала его сторону и подумала, что ты просто ступила и…
— Всё нормально, Никки, я тебя прощаю.
Она смотрит на мою сумку.