Заранее решив воспользоваться приемом, которым, скорее всего, пользовался Судья, когда приходил сюда изучать жизнь Чейза, он сказал:
— Я занимаюсь семейной историей и хотел бы знать, не могу ли посмотреть кое-что в городских архивах.
— Конечно, — сказала толстая женщина, быстро поднимаясь со стула. Табличка на ее столе гласила: “Миссис Онуфер”; ее коллега, “Миссис Клу”, даже не подняла головы и продолжала стрекотать на машинке.
Миссис Онуфер обошла вокруг своего стола, прошла через коридорчик и поманила его за собой. Через черный ход они попали в большую комнату с бетонными стенками, в которой параллельными рядами выстроились стеллажи с папками. Там же стоял рабочий стол с тремя стульями; стол, кстати, весьма исцарапанный, а стулья — жесткие.
— На ящиках вы увидите наклейки, где значится, что внутри, — вот этот раздел направо содержит записи о рождении, в том дальнем шкафу — лицензии баров и ресторанов, за ним — записи отдела здравоохранения. У противоположной стены — дубликаты армейских досье, которые мы держим за номинальную годовую ренту, а рядом протоколы и бюджеты Городского совета за тридцать семь лет. Вы, надеюсь, меня поняли. Этикетка на каждом ящике означена согласно одной из двух систем хранения, в зависимости от материала — либо по алфавиту, либо в хронологическом порядке. Все, что вы вытащите из шкафов, следует оставить на этом столе, с тем чтобы позже положить на место. Не пытайтесь сами возвращать что-либо на место; это моя работа, и я выполню ее аккуратнее, чем вы. — Тут она позволила себе мимолетно скупо улыбнуться. — Из этой комнаты нельзя ничего выносить. За номинальную цену миссис Клу сделает вам копию любого нужного документа. Если из хранилища что-нибудь пропадет, вас могут приговорить к штрафу в пять тысяч долларов и к двум годам тюрьмы.
— Спасибо за помощь, — сказал Чейз.
— И не курить! — добавила она.
— Ну что вы!
Миссис Онуфер повернулась и вышла из комнаты, закрыв за собой дверь; стук ее каблуков в коридоре скоро затих, и он не слышал больше никаких звуков, кроме собственного дыхания.
Значит, для Судьи попасть сюда было так же просто. Чейз бессознательно надеялся, что существует какая-то процедура регистрации тех, кто приходит в архив. Теперь он увидел, что миссис Онуфер не тратила времени на столь трудоемкое занятие, пребывая в полной уверенности: никто не проскользнет мимо нее с украденными бумагами под пиджаком. Она бы заметила виноватый вид столь же мгновенно, как злая собака замечает страх на лице своей потенциальной жертвы.
Он посмотрел собственное свидетельство о рождении, нашел протоколы заседания совета, где отцы города проголосовали за его награждение. В копии своего армейского досье обнаружил все факты, подробнейшим образом повествующие об истории его избранности, за исключением разве что частной переписки. Решив, что провел в архиве достаточно времени, чтобы не вызвать подозрений у миссис Онуфер, он вышел.
— Нашли то, что искали? — поинтересовалась миссис Онуфер.
— Да, спасибо.
— Не за что, мистер Чейз, — сказала она, возвращаясь к своей работе. Он застыл на месте:
— Вы меня знаете?
Она подняла голову, улыбнулась — на сей раз улыбка задержалась у нее на лице на долю секунды дольше, чем обычная служебная, — и сказала:
— Я читаю газеты каждый вечер. Вместо того чтобы направиться к двери, он подошел к столу.
— А если бы вы меня не узнали, — поинтересовался он, — спросили бы вы мою фамилию, прежде чем пустить в архив?
— Ну конечно, — сказала она. — За двенадцать лет, что я здесь работаю, никто ничего отсюда не унес, но я все-таки считаю нужным записывать фамилии посетителей, для надежности.
— У вас есть список?
Она постучала пальцем по тетради, лежавшей на краю стола:
— Я и ваше имя записала, по привычке.
— Боюсь показаться вам странным, но не могли бы вы сказать мне, кто был здесь в прошлый вторник?
Миссис Онуфер посмотрела на него, затем на тетрадь и быстро приняла решение:
— Почему бы и нет. В списке не содержится ничего секретного. — Она открыла тетрадь, пролистала несколько страниц и сказала:
— В тот день было всего трое посетителей, вот фамилии, взгляните.
Хорошенько запомнив их, он сказал:
— Спасибо. Понимаете, мне постоянно надоедают репортеры, а я не хочу рекламы. Кажется, обо мне уже рассказали все, что только возможно. Но я слышал, будто один здешний журналист пишет серию статей для столичного журнала без моего согласия, вот и решил проверить, действительно ли он побывал здесь во вторник, как мне сообщили.
Хотя, по его мнению, эта ложь звучала совершенно абсурдно, Чейз вовсе не надеялся, что миссис Онуфер ему поверит, но все же счел нужным как-то объяснить свое появление в архиве. Однако она поверила — герою верят все, — с пониманием кивнула, выслушав его вранье, и даже на несколько мгновений прониклась его проблемами, порожденными докучливой шумихой вокруг его имени. Потом, вспомнив, что попусту теряет время, женщина склонилась над своей работой и таким образом попрощалась с ним.
Выйдя из конторы, он сообразил, что миссис Клу так ни разу и не подняла головы и яростный треск ее машинки не смолк ни на миг.
Когда он вышел из мэрии, было уже без четверти двенадцать, и Чейз почувствовал, что на удивление голоден. Он вывел свой “мустанг” со стоянки, предварительно заплатив за билет контролеру в будке, и поехал вдоль бульвара Галасио по направлению к веренице закусочных из стекла и алюминия для водителей, которые выросли как грибы после дождя, пока Чейз служил в армии. Он остановился у одной из них и заказал гораздо больше еды, чем, по его мнению, мог съесть. Хорошенькая рыжеволосая официантка в красных брючках принесла ему заказ, взяла деньги и выразила надежду, что ему все понравится. Без четверти час он съел все, что было на подносе — больше, чем прежде съедал за целый день.
На ближайшей бензоколонке он пролистал телефонную книгу и нашел телефоны двух или трех человек, которые просматривали во вторник городские архивы. Он позвонил по этим номерам. Двое посетителей оказались женщинами, довольно пожилыми, и обе существовали на самом деле. Третье имя, Говард Девор, было вымышленным. Человек с таким именем не значился ни в телефонной книге, ни, как он выяснил позже, в городском справочнике. Конечно, это мог быть приезжий, но Чейз в этом сомневался. Он был уверен, что Говард Девор — псевдоним, которым воспользовался Судья.
Усомнившись, что сможет в уме выстроить свои данные в логическую цепочку и проследить все связи между разрозненными данными, он купил себе небольшой блокнот на пружинке, дешевую пластмассовую ручку и аккуратно записал:
"1. Псевдоним — Судья.
2. Псевдоним — Говард Девор.
3. Возможно, гомосексуалист.
4. Не судим, отпечатки пальцев не снимались.
5. Умеет взламывать замки, взломал кабинет доктора Ковела.
6. Имеет красный “фольксваген”.
7. Имеет пистолет с глушителем, вероятно, тридцать второго калибра”.
Закончив, Чейз просмотрел список, немного подумал и добавил восьмой пункт, только что пришедший ему в голову и показавшийся важным:
"8. Скорее всего, безработный, в отпуске или на пенсии”. Это казалось единственным возможным объяснением того, что Судья мог звонить Чейзу в любое время, следить за ним в разгар рабочего дня и потратить два дня на “изучение” его прошлого. Судя по голосу и по поступкам, он явно не настолько стар, чтобы оказаться пенсионером. Значит, безработный. Или в отпуске. Если первое верно, то круг подозреваемых значительно сузится, хотя и останется достаточно большим. Если верно второе и Судья в отпуске, то количество часов в день, которые Чейз будет подвергаться опасности, сократится через неделю или две, когда тот приступит к работе.
Чейз закрыл блокнот и завел мотор, понимая: последняя его мысль — опасная попытка отступления, что он выдает желаемое за действительное и это может только ослабить его решимость.
Девушка, которая заведовала отделом хранения справочного материала в “Пресс диспатч”, была почти такая же высокая, как Чейз, — под метр восемьдесят, причем на низких каблуках, с золотистыми волосами до пояса, в юбке, едва прикрывающей бедра, и имела такие ноги, которые, казалось, никогда не кончатся. Ее звали Гленда Кливер, и говорила она старомодным тонким тихим женственным голосом, который, как ни странно, очень шел к ее красивой крупной фигуре.