Он восхищенно покачал головой:
- При такой голове тебе даже не обязательно иметь такие ноги.
- Не правда.
- Не правда?
- Если бы он не пялился на ноги, то наверняка более здраво мыслил. И задал бы массу всяких неудобных вопросов.
Чейз вернул ей список:
- Что ж, благодаря твоим ногам мы приближаемся к месту назначения.
- Ты действительно думаешь, что он учитель физики?
- Многое сходится. Включая даже глушитель для пистолета. Обладая профессиональными знаниями, он запросто мог смастерить его сам. Я помню, он говорил, что плохо стреляет именно из-за глушителя.
Чейз остановил машину у ее дома. Они поднялись в квартиру и вместе просмотрели список, обводя фамилии учителей физики - их оказалось всего трое. Он обзвонил их всех за десять минут и с каждым перемолвился несколькими словами. Ни один из них, похоже, не был Судьей. Оставался еще один шанс: совсем не обязательно, чтобы репетитор по физике преподавал в школе именно физику; теперь они обвели фамилии учителей естествознания в старших и младших классах и позвонили всем тридцати девяти. Двенадцать номеров не ответили, еще четверых не было дома, но они должны были прийти после обеда. Среди остальных двадцати трех Судьи не оказалось.
К половине седьмого у них остался только один человек. Чарльз Шинблут, учитель естествознания в начальной школе. Но когда Чейз набрал его номер в седьмой раз, он ответил:
- Шинблут у телефона.
- Вы мистер Шинблут, учитель естествознания в младших классах уолтерсонской школы? - спросил Чейз.
- Да, это я.
- Чарльз Шинблут?
- Да. Кто это?
Чейз повесил трубку.
- Ну? - спросила Гленда.
- Это не Судья, - сказал он. - Мы идем по ложному следу.
Глава 12
Анна и Гарри Карнс жили в скромном белом деревянном доме на Винклер-стрит, в одном из старейших жилых районов города, населенном людьми среднего достатка. На подъездной дорожке, усыпанной гравием, стоял трехлетний "рамблер"; в окнах нижнего этажа горел свет. Плотные желтые шторы скрывали от Чейза внутренний интерьер комнат, но он полагал, что они так же уродливы, как сам дом и весь квартал. Тишину нарушали только шум грузовиков, проезжающих по шоссе в трех кварталах отсюда, да телевизор, включенный на полную громкость в соседнем доме.
- Ну что, идем? - спросила Гленда.
- Я уж думаю, - сказал Чейз, - может быть, гомосексуализм здесь ни при чем?
- Но человек, который преследовал их, ездил на красном "фольксвагене", как говорит Луиза Элленби. И когда ты обвинил его по телефону, реакция, как тебе показалось, была слишком бурной.
- Но считается, что голубые не так склонны к насилию, как обычные люди. И те, с которыми я общался, вполне подтверждают это мнение. Не могу представить, чтобы хоть один из геев, которых я знал, взял нож и пошел убивать.
- Отвергнутый любовник, - предположила Гленда.
- Слишком банально, чтобы быть правдой. Она скользнула поближе к нему, не обращая внимания на панель между сиденьями.
- В чем дело, Бен? По-моему, ты просто ищешь отговорку, лишь бы не идти и не говорить с родителями Майкла.
Он посмотрел на освещенные окна и вздохнул:
- Они, чего доброго, начнут благодарить меня за попытку спасти их сына, и я снова сделаюсь героем. Знала бы ты, как мне это надоело.
- А может быть, и не начнут, - возразила она. - Они и не знают, кто ты такой.
Он распахнул дверцу машины и поставил ногу на край тротуара:
- Ну, пойдем, покончим с этим.
Дверь открыла Анна Карнс, седая женщина, не пользовавшаяся косметикой; но и пользуйся она ею, вряд ли это бы помогло. Слишком резкими были черты ее лица - сплошные углы и плоскости, глаза чрезмерно близко посажены, губы тонкие и поджатые. На ней бесформенно висело домашнее платье, доходившее до середины толстых икр. Нет, она вовсе не заботилась о стиле, просто платья такой длины, по-видимому, носила всегда.
- Входите, пожалуйста, - пригласила она. - Рада вас видеть.
Серость. Все в доме выглядело серым, грустным и обыденным. Мебель в гостиной темная и тяжелая: на спинках кресел и диванов - белые чехлы. Горели две лампы, причем обе тусклые, какие-то подслеповатые. Телевизор работал, но казалось, никто его не смотрит. Стены комнаты окрашены в унылый коричневый цвет - такими обычно бывают стены в общественных учреждениях - в школах или в коридорах мэрии. На стенах висело с полдесятка табличек с девизами, полностью соответствующими вкусам хозяев.
Гарри Карнс оказался таким же серым, как его жена и их комната, человеком низенького роста и хилого сложения. Руки его дрожали, если только он не клал их на подлокотники кресла; он избегал смотреть на Чейза и устремил свой взгляд куда-то за его левое плечо.
Чейз и Гленда сели на диван, не прислоняясь к спинке; им было явно не по себе в этой комнате с чехлами, лозунгами и выставленными напоказ библиями. Миссис Карнс то и дело бросала неодобрительные взгляды на голые ноги Гленды, едва прикрытые мини-юбкой, а мистер Карнс усердно притворялся, будто вообще не знает, что Гленда женщина. Общее настроение было как на похоронах.
Когда наконец покончили с благодарностями, Чейз сменил тему разговора:
- Я пришел, чтобы задать несколько вопросов о Майкле. Видите ли, я не уверен, что полиция тщательно занимается этим делом, а мне очень хочется, чтобы оно побыстрее решилось, учитывая, что убийца может быть зол на меня.
- Что за вопросы? - спросила миссис Карнс. Где-то в коридоре на втором этаже пробили старинные часы. Звук показался Чейзу глухим и далеким, как обрывки кошмарного сна.