С тех пор бывший виноторговец обрел бессмертие и, навсегда покинув Эсану, странствует по землям Десятигорья, исцеляя больных и прогоняя смерть. Говорят, ему было еще одно видение, в котором Пророк указал ему источник живой воды, и только Джозеф знает, где этот источник находится. Многие пытались найти Джозефа и разгадать тайну волшебного источника, но никому это не удалось. И еще говорят знающие люди, что в одной из скрытых от мира волшебных книг записано, что Джозеф откроет себя миру в самое тяжелое время, когда великое зло будет угрожать всем живущим в Десятигорье. Так говорит легенда...
- Мезенцев!
- А? - очнулся я. Резниченко стоял в дверях гостиной с телефоном в руке.
- Ага, вот так нормально, - одобрил он. - Машинку тоже надо убрать. В спальню унесите, хорошо?
- А? Да, конечно, - я незаметно сунул тетрадь в карман моей толстовки. Пустую папку положил на стол рядом с фотографиями. Взял со стола приготовленную стопку книг, опустил в коробку - она была почти полная.
- Олег Анатольевич, тут книга какая-то древняя, - сообщил я и тут осекся: найденного мной фолианта на столе не было! Исчез, проклятущий, будто черт языком слизнул. И карта исчезла. Только что тут была, прямо на середине стола...
- Что вы сказали, Мезенцев? - Резниченко будто не слышал меня.
- Да так... ничего.
- Коробку, коробку несите!
- Будет сделано, - отрапортовал я, поднял тяжелую коробенцию и понес к дверям. Щеки у меня горели.
Сыч стоял возле "Газели" и курил.
- Смотри не заработайся, - заявил он.
- Быстрее сделаем, быстрее свалим, - ответил я, втолкнув коробку в кузов. - У меня еще дела.
- Конечно, конечно. Хотя куда торопиться - Элиночка твоя уехала на соревнования.
- Иди в жопу, Славик, - сказал я и пошел в подъезд.
Резниченко опять говорил с кем-то по телефону. Я так понял, это коллеги ему названивали, сообщали, как продвигаются дела в больнице.
- Все, они выезжают, - сказал он, заметив, что я смотрю на него. - И мы успеваем. Еще одна коробка осталась? Давайте, забирайте.
Я подхватил последнюю коробку, еще раз краем глаза глянул на фотографии. Мне вновь показалось, что Андрей Кузнецов смотрит на меня с упреком - я выносил из дома его главное богатство, его книги, которые прожили здесь, в этих стенах, целую жизнь рядом с ним. А еще я похитил его тетрадку и карту. Аж извиниться захотелось.
Правильно говорят, что в фотографиях частичка души живет. Поэтому я свои фотки никогда нигде не выкладываю. Не в соцсетях, ни в Инстаграмме. И правильно делаю...
"Я верну ваши записи, Андрей Антонович, только прочитаю и верну. Не сердитесь, пожалуйста!"
Сыч все еще стоял у машины, уставившись в дисплей своего айфона. Я втолкнул коробку в кузов, стянул перчатки. И увидел, как во двор медленно въезжает микроавтобус в сопровождении двух легковушек. Одну я узнал - это был "ниссан-кашкай" нашего замдекана.