Алексей Биргер
ЧЕКИ СЕРИИ «Д»
ГЛАВА ПЕРВАЯ,
ВМЕСТО ПРОЛОГА
Привет, это я опять рассказываю, Борис Болдин.
Мы с Ванькой — с моим младшим братом — как раз «отличились» очередной раз (простите за невольный каламбур, но иначе не скажешь), ввязавшись в эту историю с нашей сорокой, Брюсом Уиллисом (я-то, вообще, считаю, что надо говорить «с нашим сороком», потому что Брюс — это он, и Ванька со мной согласен, но взрослые утверждают, что так не говорят) и напугав всех до смерти — ну, кто читал «Тайну наглой сороки», тот поймет, что я имею в виду — и ещё все переволновались за наше здоровье, и нам позволили неделю не ходить в школу, чему мы были только рады, вот мы и кайфовали в нашем доме на острове, и поэтому мы стали свидетелями внезапного появления Юрия Дмитриевича, то есть, Юрки Богатикова, как называл его отец, и, в итоге, вытянули из взрослых очередную потрясающую историю про их детство…
Впрочем, обо всем по порядку.
Как вы знаете, наш отец, Леонид Семенович Болдин, заведует крупнейшим заповедником в европейской части России, и живем мы на острове Соленый Скит, одной стороной примыкающем к заповеднику, а другой — к Городу, древнему такому городку с красивыми старинными церквями, особняками и набережными. Озеро, на котором расположен наш остров, входит в систему озер и каналов Волго-Балта, одного из самых привлекательных мест для туристов, а отец считается чуть ли не главным человеком на всю округу, потому что до сих пор только от него и от Москвы (вроде бы, от самого Кремля) зависит разрешение на поход по заповеднику, не говоря уж о разрешении на проживание в его «гостевых» комплексах — таких домиках со всеми удобствами, с банями и гаражами при них, которые в свое время считались «объектом ЦК» — и, тем более, не говоря уж о разрешении на охоту в заповеднике. Даже наш главный мафиози, Степанов, местный «мистер Твистер», «владелец заводов, газет, пароходов» (ему действительно принадлежат все главные заводы в округе, и два туристских прогулочных теплохода, и главная городская газета существует на его деньги, а начинал он, как говорят, с того, что стал главой самой крутой банды рэкетиров в Городе и окрестностях, а уж потом выкупил торговые ряды семнадцатого века, переоборудовав их в современный рынок, и все остальное приобрел, и таким законопослушным стал, что закачаешься) ходит на поклон к отцу, если ему надо принять знатных гостей и завалить с ними лося или кабана. Хотя, о Степанове разговор особый, и не о нем сейчас речь. А речь о том, что отец был одним из лучших выпускников биофака МГУ, и должен был пойти на научном судне по Японскому морю, и вообще постоянно плавать за границей, но из-за какой-то белиберды с документами (в те времена оформляли тысячи бумажек, чтобы разрешить человеку выезд за границу, и вообще все было очень сложно), он не уплыл в первый год, и согласился на этот год возглавить заповедник, чтобы практики не терять и опыта поднабраться, да так в заповеднике и остался. Для нас-то это оказалось только к лучшему, потому что он через несколько лет женился на нашей маме, приехавшей в заповедник на преддипломную практику, мама тоже биофак заканчивала, а в итоге на свет появились мы с Ванькой, я — двенадцать лет назад, а Ванька девять. Но вся отцовская родня осталась в Москве, и его сестра там живет до сих пор, и, когда этой осенью мы были в Москве, впервые за довольно много лет, отец провел нас по местам своего детства — «своей боевой славы», как он шутит — и рассказал нам потрясающую историю, которая случилась с ним и его друзьями — не хуже тех детективных историй, в которые периодически влипаем мы с Ванькой и с нашей подругой Фантиком (то есть, с Фаиной Егоровой, но её все называют Фантиком, так уж повелось).
Я эту отцовскую историю пересказал в книжке, которую назвали «Нож великого летчика» — не мог, понимаете, удержаться, чтобы вами с ней не поделиться. Кто хочет, найдет эту книжку, чтобы узнать, в чем там было дело, а сейчас я просто скажу, что их было трое, друзей-одноклассников, Ленька Болдин, Димка Батюшков и Юрка Богатиков, а ещё к ним на выручку пришел парень старше них, ему тогда было лет пятнадцать, которого все называли «Седой». Его так называли не потому, что его фамилия была Седов, а потому что у него была огромная седая прядь — он поседел, когда у него на глазах погиб его отец. Утонул, понимаете. Седой был из тех ребят, к которым в отцовские времена относились как к королям дворов, хотя его-то чаще называли не королем, а Принцем — вроде, такой кличкой наградили его девчонки, которые чуть не все повально были в него влюблены. Да, сами за ним бегали, хотя, по рассказам отца, красотой он не отличался, но зато в нем какая-то особая устойчивость была и несгибаемость. Из тех парней, которых ничем не прошибешь, если они что-то считают правильным. И был он принцем заколдованного королевства в несколько кварталов, находившимся между Лефортово, Крутицкими казармами и Крутицким теремком и Первым Шарикоподшипниковым, близ набережной Яузы. Узнав, во что вляпались «Три Ботфорта» — такое прозвище придумали себе отец и его друзья, потому что все их фамилии начинались на букву «Б» — он только присвистнул и пришел им на помощь.