— Петр Матвеевич Ясенев? — полуутвердительно спросил он.
Старший уполномоченный кивнул, и они обменялись рукопожатием.
Поскрипывая новенькими хромовыми сапожками, оперативник подошёл к полке, достал карту города и расстелил её на столе.
— Наши клиенты обосновались на Ордынке, — сообщил он, ткнув карандашом в один из домов на карте. — Их база — подвал трактира «Весёлый гусь». Довольно обширное помещение.
— Они хранят там награбленное?
— Да. — Жиголов кивнул.
— Мне поручено просмотреть вещи на предмет незаконной торговли и отправить, если таковые найдутся, в Гохран. Остальное надо будет вернуть в магазины.
— Хорошо, — ответил оперативник. — Как только мы арестуем бандитов, проведёте осмотр.
— Вы полностью уверены в своих сотрудниках? — помолчав, осторожно поинтересовался чекист. — Когда поблизости оказываются большие ценности, даже старые проверенные кадры могут впасть в соблазн. Может, стоит прислать наряд для дополнительной охраны?
— Наши работники — люди высокой революционной сознательности, — с достоинством ответил Жиголов. — Они ощущают причастность к большому, нужному делу и работают без корысти, на одном только патриотизме. Для родины, для народа. Так что за сохранность социалистической собственности можете не беспокоиться.
— Ну и прекрасно, — кивнул уполномоченный. — Значит, под вашу ответственность.
Глава 4
Воскресный рейд
С утра пораньше Ясенев закемарил в кресле кабинета на Лубянке, дожидаясь звонка из МУРа. На операцию он взял с собой Кирбазаева, велев тому завести машину и быть на улице в полной готовности.
Телефон звякнул после того, как стрелка часов перевалила через семь.
— Бандиты собрались в своём логове, — сообщил Жиголов. — Мы выдвигаемся.
— Вас понял. Через полчаса будем на месте, — немного хриплым спросонья голосом отозвался чекист.
Когда чёрный служебный «Паккард» подкатил к старому четырёхэтажному дому с вывеской «Весёлый гусь», там уже стояло оцепление из десятка милиционеров, а помятых воров конвоиры паковали в наручники и без особых церемоний закидывали в зарешёченный фургон.
Махнув мандатом, Ясенев, сопровождаемый Кирбазаевым, прошёл мимо цепи охранников и оказался внутри трактира. Из подвального помещения оперативники выносили и складывали возле дубовой стойки бара разнообразные предметы — браслеты, часы, сервизы, картины, меха.
Глеб Жиголов выговаривал что-то прислонившейся к бару тщедушной официантке в фартуке. Увидев чекистов, он кивнул им и снова повернулся к женщине.
— Всё, Машка, на этот раз ты влипла крепко. Уговоры на тебя, как видно, не действуют, будем выселять за сто первый километр, — сказал он. — Устроилась в бандитском притоне, надо же.
Та всхлипнула. — Не виноватая я, гражданин начальник. Моё дело было еду разносить да вино подавать. Ни сном, ни духом не ведала, что тут делается. Двое детишек, пожалейте.
— Ты из меня слезу не жми, — бросил Жигалов. — Пока вы тут сладко ели да крепко спали, я с товарищами на колчаковских фронтах кровь проливал.
— Гражданин начальник, вот всё что у меня есть, — официантка начала было рыться в карманах, но оперативник прикрикнул на неё:
— Да ты рехнулась, Машка! Чтобы Жиголов ваши бандитские деньги взял?! А ну, двигай в машину.
Покорно ссутулившись, та побрела на выход.
Муровец заметил взгляд, брошенный на женщину Ясеневым, и пояснил.
— Наводчица это. Слушала разговоры богатых клиентов, а потом их Фрексу и его дружкам закладывала.
Стажёр Кирбазаев с любопытством вертел головой, присматриваясь к выносимым из подвала предметам, к напиткам на стойке бара, к закованным в наручники хмурым бандитам. Оперативник глянул на молодого чекиста и сказал ему наставительно:
— Вот так-то, юноша. Привыкай вести с ворами беспощадную борьбу, как того требует от нас народная власть. Преступный элемент живёт инстинктами, как зверь. У него нет таких понятий, как долг, мораль, совесть, честь. Вот, смотри, — он взял с подноса большой золотой, украшенный изумрудами и рубинами, явно антикварный крест, который милиционеры только что вынести из подвала вместе с другими сокровищами. — Видишь этот крест? Он, наверняка имеет огромную художественную ценность. А они бы его сплавили барышникам или продали бы за рубеж. Тупые звери, что им до нашей культуры.