Ещё через два дня, когда комиссар и старший сотрудник по особым поручениям возвращались домой после работы, к ним подошёл хмурый Василий, который, похоже, подстерегал своего соседа.
— Кто нагадил мне на балкон? — исподлобья глядя на Остроухова, мрачно спросил он.
Тот оживился. Подмигивая и подталкивая своего коллегу в бок он принялся объяснить:
— Это, Василий, всем нам гадит англичанка. Лорд Бивербрук и капиталисты Сити устраивают против нас провокации. Пиндосы опять же у них на подхвате. Им нет большего удовольствия, чем облить грязью нас и наши ценности. Только сплотившись и проявляя уважение к своим вождям, наш народ сможет дать им отпор.
Василий, почесав в затылке и окинув недовольным взглядом их обоих, удалился.
Плешивый коротышка-комиссар, трясясь от возбуждения, повернулся к Перекурову.
— Ты видишь, видишь? Вася уже начинает меня уважать! — брызгая слюной затараторил он. — Уже обратил на мня внимание!
Немного успокоившись и передохнув, он пояснил своему подчинённому:
— Англичанка всегда гадит, но мне надо доказать величие вурдалаков, надо втемяшить в пустые головы вот этих вась необходимость проявлять к нам уважение. И заметь, он уже обратил на меня внимание. Скоро даже до его тупой башки дойдёт, что меня надо уважать.
Глава 5
Жест доброй воли
Ещё через день, когда комиссар и старший сотрудник возвращались с работы домой, из переулка к ним навстречу устремился Василий. Его физиономия была прямо-таки перекошена.
— Ха-ха, похоже, он клюнул. Вчера я прямо у него на глазах обоссал его балкон, — похвастался плешивый коротышка. — А то всё никак до него не доходило. Смотри, сейчас он будет проявлять ко мне уважение.
С такими словами Остроухов приосанился, принял величественную позу, отставил правую ногу и простёр ладонь в сторону направлявшегося к нему бугая — приготовился, что тот будет проявлять к нему уважение — поцелует руку, падёт на колени, или ещё что.
Однако вместо всего этого разъярённый Василий схватил комиссара за горло и начал душить.
Тот выпучил глаза.
— Ты что делаешь, ты как смеешь. ты должен проявить ко мне уважение, — пытаясь оттолкнуть бугая, хрипел изумлённый вурдалак.
Василий, ничего не отвечая, с ожесточённым выражением лица усиливал нажим.
Вурдалак ещё немного потрепыхался и обмяк.
Василий отшвырнул в сторону безжизненное тельце, мрачно глянул на Ясенева и зашагал к себе домой.
— Что там с нашим главным? Его таки сегодня нигде не видно, а в отделе все смурные ходят. Секретарша вообще мечется как курица, которой отрубили голову, — поинтересовался Митя Фельдцерман.
Ахмед Кирбазаев и Мокей Телятников навострили уши.
— Он бросил на балкон к своему соседу Василию, который жил этажом ниже, дохлую кошку. Потом накидал дохлых лягушек. Потом подкинул змею. Помои каждый день сверху лил, — вздохнув, сообщил Ясенев.
— Зачем? — недоуменно спросил Кирбазаев.
— Хотел, чтобы тот обратил на него внимание, — сказал Ясенев.
— Э?
— Чтобы начал его уважать, — пояснил старший сотрудник особых поручений. — Вчера вообще на его глазах обгадил ему балкон.
— И что?
— Добился своего. Обратил на себя его внимание. А Василий — здоровенный бугай. Встретил его на улице и стал душить.
— Э, начальник, ты же сам говорил, что он великий стратег? У него же были планы покорения всего мира?
— Планы-еропланы. Были да сплыли. Планы были грандиозные, а простой работяга Вася схватил его за горло, да и придушил.
— Насовсем?
— Он немного потрепыхался, а потом сделал жест доброй воли.
Ахмед глубоко задумался над этим образным эвфемизмом, Митя же понял его сразу, поцокал языком и спросил:
— Почему в красном уголке нет фотографии в траурной рамке и венков?
— В отделе кадров сейчас говорят, что такой у нас давно не работает. Когда я к ним зашёл и спросил про Максим Аникеевича, то они ответили, что Остроухов уволился год назад. Правда, поглядывали на меня как-то странно.
— А что же тело?
— А оно исчезло. Лежало и вдруг стало таять, превращаться в туман. Развеялось совсем и даже лужицы на том месте не осталось.
— Ну, чудные дела.
— Не перенёсся ли он, часом, став попаданцем, как и я, в другое время, например, в будущее? — пробормотал вполголоса Ясенев. — Впрочем, мне это без разницы. Вряд ли я вернусь назад. Кирбазаев услышал непонятные слова и переспросил, но бывший полковник отмахнулся — Не бери в голову.