Перекуров решил подтолкнуть события. Закончив пересказывать партийные решения насчёт первого пятилетнего плана, он принялся расписывать, какие неисчислимые блага ждут страну и народ от выполнения этих решений.
— Сейчас, — пафосно восклицал он, — в бешеном ритме возводятся Магнитка и Днепрогэс! А впереди — освоение богатств Сибири и Севера, уральской нефти и норильских руд, строительство Кузбасского горно-металлургического комбината! И все богатства, что добываются сейчас трудом рабочих, находятся не в частной, а в общей, в народной собственности! Всё принадлежит народу! Никогда такого не было! В какое замечательное время мы с вами живём, Семён Корнеевич!
Мальцев посмотрел на чекиста и презрительно сплюнул, а со стороны бывшего зэка донеслось насмешливое хрюканье.
Перекуров всё же попытался ещё раз навести матёрых уголовников на мысли об общественно-полезной деятельности:
— А впереди у нас куда более грандиозные планы. Добыча нефти, газа, металлов. Драгоценных камней. И всё это будет общее, народное. Какой богатой станет наша страна! Какое светлое будущее открывается перед нами! Как счастливы советские люди, которым партия и комсомол дали сейчас возможность выбрать достойный жизненный ориентир-
— Знаешь, чем это закончится? — прервал, наконец, его излияния Мальцев. — Как только народец обкопает, обустроит, наработает твоё общее — так оно и перейдёт в собственность партейных. А хозяевами заводов, о которых ты толкуешь, что сейчас строят зэки на севере, станут начальники лагерей.
Перекуров озадаченно умолк, дивясь его проницательности, Мальцев же продолжал:
— На это общее-народное они накупят яхт, дворцов, автомобилей, наймут элитных проституток. отправят детишек учиться за рубеж. Так что чем больше заводов понастроят надрывающие сейчас пупок за талоны да за грамоты лохи, тем богаче потом будут партейные.
— А самой прыткой будет нынешняя комса, — помолчав, прибавил старый вор в законе. — Она уже сейчас на ходу подмётки рвёт.
Со стороны зэка послышалось глумливое хеканье.
Чекист повернулся к нему. Тот ухмыльнулся, показав гнилые остатки зубов, достал не глядя из колоды четырёх тузов и бросил их на стол.
— Не там ведёшь агитацию, начальничек. Мы все эти уроки прошли, когда тебя и на свете не было. Так что у нас уже есть, как ты говоришь, «жизненный ориентир». — Зэк достал из рукава ещё четырёх тузов и присоединил их к предыдущим. — Не верь, не бойся, не проси.
Неудачная попытка побудить закоренелых рецидивистов задуматься об общественном благе не подорвала веры Перекурова в аппарат Заврыкина. Собственно, изобретатель и сам говорил, что есть некоторый процент людей, не поддающихся воздействию его излучения. Сотрудник ГПУ по особым поручениям продолжал собирать опытные данные, беседуя с представителями различных социальных групп у себя в кабинете на Лубянке, посещая, с неизменным чемоданчиком в руках, те или иные организации. Примерно пятая часть собеседников никак не реагировала на резонаторные волны, зато остальные давали, как правило, интересный материал. По вечерам чекист просеивал и сортировал результаты, раскладывая их по папкам.
Отпущенный на выполнение задания месяц прошёл, потом прошёл ещё один, и два, и три, и четыре, но от секретаря ЦеКа никаких известий не было. Впрочем, Перекуров знал из газет — и из истории своего прошлого мира — что в партии сейчас развернулась напряжённая борьба, точку в которой должен был поставить очередной съезд. Заранее зная победителей на нём, он выступил на партсобрании с осуждением левого уклона, чем заработал сначала настороженные — а через несколько дней, после оглашения резолюций съезда — уважительно-завистливые взгляды опытных партийцев. Но вот, наконец, в один из декабрьских вечеров, в его кабинете на Лубянке раздался звонок из ЦеКа.
Глава 7
Отчёт