— Хороший, скромный молодой человек — все о нём так отзываются.
Прочитав ещё несколько признаний и бегло пролистав другие, секретарь ЦеКа бросил их обратно на тележку и стал ходить по комнате Наконец, он остановился и повернулся к чекисту.
— А что ви сами полагаете об этом, товарищ Ясенев? — Хотя лицо секретаря ЦеКа уже снова стало, как обычно, непроницаемым, но усилившийся акцент в его речи выдавал волнение.
— Я полагаю…, — чекист на минуту задумался. — Я полагаю, товарищ секретарь, что воровать миллиардами государственное имущество, а после этого иметь какие-то претензии к расстрельной команде было бы по меньшей мере странно.
Секретарь помолчал. Подошёл к окну, посмотрел на покрытую снегом ёлку. Разжёг потухшую было трубку, снова заходил по комнате. Затем подошёл к креслу и уселся в него, похоже, приняв решение.
— Это хорошо, что они так разговаривают, — сказал он. — Опасен не тот враг, которого мы знаем. Опасен враг скрытый, затаившийся, которого мы не знаем. Так что пускай разговаривают. Пускай разговаривают. Время счетов с ними придёт.
Приложение
Документальные материалы; исторический контекст
Н. Хрущёв:
«В Москве и Московской области уничтожили всех секретарей райкомов партии… Я был особенно потрясён, когда арестовали Коган… в партии с 1907 года, человек исключительной честности и благородства… Сойфер, секретарь Ленинского райкома партии, г. Москвы… член партии с 1905 или 1903 года… в буквально смысле слова партийная совесть, кристальной честности человек… А Марголин, ближайший друг Кагановича! Взяли в Днепропетровск на укрепление местной парторганизации после ареста Хатаевича и там уничтожили…
Двух моих помощников в Москве также арестовали… один из них Рабинович, молодой хороший скромный человек. Другой — Финкель, тоже очень хороший человек исключительной честности и скромности». «<в начале 1938 года на Украине> было в смысле кадров, что называется, чисто: ни одного секретаря обкома партии, ни одного председателя облисполкома нет, нет ни председателя Совета народных комиссаров, ни его заместителей… Украинское руководство, как партийное, так и советское, было уничтожено полностью: работники ЦК КП(б)У, секретари, заведующие отделами… По Украине будто Мамай прошёл. Не было ни секретарей обкомов партии в республике, ни председателей облисполкомов… людей буквально хватали и тащили резать».
А. Микоян:
«Я знал Беленького как добросовестного честного работника… После него был арестован Гроссман, начальник жировой промышленности, уважаемый в наркомате человек. Такая же участь постигла моего заместителя Яглома… ГПУ требовало их ареста, я их защищал, Сталин настаивал и их арестовали…
Вдруг Розенгольц был арестован как бывший троцкист… Я удивлялся только, что делал Сталин с людьми, которые честно работали для советской власти».
И. Гронский:
«В первой половине тридцатых годов власть в партии и государстве захватил Сталин, совершивший, по сути дела, самый настоящий государственный переворот…
Во второй половине тридцатых годов Сталин руками Ежова и Берии уничтожил руководящие партийные, советские, хозяйственные, военные и пр. кадры».
Статистика.
Из 139 членов и кандидатов в члены ЦК ВКП(б), избранных на XVII съезде, в 1936-40 гг. было репрессировано 98 человек, в т. ч. 44 (из 71) члена ЦК и 55 (из 68) кандидатов в члены ЦК. При этом из репрессированных членов и кандидатов в члены ЦК не спасся от расстрела ни один человек. В 1937-38 гг. было арестовано и осуждено 18 из 22 членов Центральной ревизионной комиссии и около половины (29 из 61) членов Комиссии партийного контроля. Из 1996 делегатов XVII съезда ВКП(б) с решающим и совещательным голосом было арестовано 1108 человек, из них 848 были расстреляны.
Из 128 членов и кандидатов в члены ЦК ВЛКСМ, избранных на X съезде комсомола в 1936 г. в 1937-38 г. было арестовано 96.
Из 85 высших военачальников, составлявших в 1935 г. Военный Совет при наркоме обороны, в 1937-38 гг. были репрессированы 76; из них 68 были расстреляны.
За 1934-39 гг. были репрессированы около 22 тысяч сотрудников НКВД.
Из участников I-го съезда Союза советских писателей до начала войны было репрессировано более 40 % (из которых более 65 % состояли в партии).
На протяжении всей кампании смены кадров Сталин принимал прямое участие в определении судеб высокопоставленных функционеров. Донесения об арестах, ходе следствия и намечаемых приговорах направлялись ему Ежовым. На них Сталин делал свои комментарии и пометки. Так, получив показания старого большевика Белобородова, Сталин переслал их Ежову с резолюцией: «Не пора ли нажать на этого господина и заставить его рассказать о своих грязных делах? Где он сидит: в тюрьме или гостинице?» На протоколе допроса Соколовской, бывшей директорши «Мосфильма», жены бывшего наркомзема Яковлева, Сталин написал: «Нам нужно знать, для чего эти два мерзавца почти каждый год ездили за границу». В списках приговоров, составивших 11 томов, значились имена около 40 тыс. партийно-номенклатурных работников, приговорённых к расстрелу, и около 6 тыс., приговорённых к заключению в тюрьмы и лагеря.