– Это – домашний, мы с мамой гусей держим. Я специально домой сбегала. Это вам, товарищ капитан, и Настеньке. Нас тут женщин много, – она показала рукой в сторону кухни, – но летаете только вы.
Я помахал рукой в сторону раздачи, откуда послышались ответные приветствия. Тыл и фронт продемонстрировали единство. На самом деле, вполне прилично кормят, довольно вкусно. Разносолов, правда, нет, но приготовлено хорошо, почти по-домашнему.
Ночью был налет, но не на Воронеж, а на аэродром в Бутурлиновке. Нас по тревоге не поднимали, несмотря на то что я освобождения от полетов не получал. Утром прибыло начальство, ввалились прямиком к нам в хату, с подарками из Москвы, и поинтересовалось, когда сможем повторить полет.
– Я хоть сегодня, а лейтенант Афанасьева временно отстранена.
– Ну, штурмана мы тебе найдем!
– Не надо никого искать! – тут же завелась Настя. – До самолета дохромаю, или подвезут, а сидеть в кресле я могу.
– Нет, Настя, что я с тобой делать буду, если нас собьют. Давайте замену.
Во второй полет пошли в то же время, штурманом полетел капитан Волгарев, из 47-й ОКАЭ, у него был небольшой опыт высотных полетов. Приказано посмотреть еще глубже у противника, включая станции и мосты через Днепр. Ставка требует разобраться с резервами у немцев. И Фалалеев, и Красовский побывали в Ставке. Наши снимки уже там. А я беспокоился! Волгарев – маленький, худенький, последнее время летал на СБ, но перед этим – на «пешке». С удивлением увидел позади «птички» четыре пушки на козлах и заклеенные перкалем коки и отверстия в центроплане.
– Ничего себе! – кивнул он на орудия. – Ваши?
Я кивнул головой.
– Так это Пе-2 или Пе-3.
– Это Пе-2ВИР – высотный истребитель-разведчик. – Мы обходили и осматривали машину перед полетом, подсвечивая себе фонариком. Все было в порядке, мы хлопнули с Иванычем ладошками, и я показал капитану на трап, разрешая занять место в кабине. Зря я согласился поменять штурмана! Он начал путаться в настройках радиопеленгатора, в итоге пришлось взять ориентирование на себя, правда, с рассветом он восстановил ориентировку и давал довольно точное место. Работать с радио он умел плохо, а времени его проверить перед вылетом начальство не предоставило. В этот раз все прошло тише, чем в прошлый, но садиться пришлось в Ростове. Тупо не хватило кислорода. Ушел в море, там снизился и зарекся летать с неподготовленными товарищами. Тем не менее задание выполнено, и мы вернулись на Придачу. Секретчики схватили карты и пленки, а я тихо побрел к дому. Там никого не было, я разделся, помылся и лег спать, мгновенно вырубившись от усталости и злости на Настю. Проснулся перед ужином, пропустив обед. Настя, в одной ночнушке, читала какие-то письма, увидев, что я проснулся, забралась ко мне под одеяло, совсем сдурела!
– Ты чего это?
– Ноги замерзли, пол холодный. Как прошло?
– Да выпороть тебя надо за членовредительство. У нас кислород кончился у Мариуполя, пришлось в Ростове садиться. Что у тебя с ногой?
– Сегодня сошел ноготь. – Она вытащила ногу из-под одеяла и показала пальцы уже без повязки. – Так что, получила разрешение на вылет! Я – умница?
– Нет, ты глупая, потому, что допустила это. Ладно, вставай. Пора идти ужинать!
– Ничего подобного! Ужинаем сегодня дома! Я все приготовила для моего любимого командира, хоть она и считает меня глупенькой.
Она чмокнула меня в щеку и выскочила из кровати и комнаты. Пока я одевался, вошли она и Пелагея Давыдовна, хозяйка дома, с печеной курицей и картошкой, солеными огурцами и помидорами, молоком и прочими вкусностями. «Больная» сегодня сходила на рынок и купила курицу. Видимо, столовская еда надоела. Плюс, как она сказала, таким образом она хотела извиниться за свою «болезнь». А хозяйка хорошо аджику делает. Надо у нее ее купить и носить с собой в столовую.