— Ну что, Вася, — послышался рокочущий баритон, — как, брат, дела? Вон как разукрасили тебя. А все сам виноват. Не надо было сопротивляться. Мы зла тебе не сделаем. А вот большевики воспользовались твоей неопытностью и толкнули на гибельный путь. Нам, Вася, все известно, и ты должен только подтвердить некоторые вещи... Наказывать тебя не собираемся, не беспокойся, а вот наставить на путь истинный — это наша святая обязанность. Ты честный, доверчивый парень. Большевики, брат, ловко умеют прикидываться смелыми, благородными людьми, а в действительности они жалкие трусы. На опасное дело посылают таких вот подростков, а сами прячутся в кустах. Ты, конечно, знаешь, где они отсиживаются. Не так ли?
Полковник пытливо смотрел на юного подпольщика, но тот молчал.
— Ты что, не слушаешь меня?
— Слушаю.
— Вот и хорошо, дружок. Назови, пожалуйста, всех подпольщиков, которых знаешь. Я, разумеется, тотчас освобожу тебя. А чтобы ты мог по-человечески жить, дам денег.
— Деньги — за предательство?
— Ну зачем так, — пожал плечами контрразведчик. — Большевики — наши общие враги. Не было бы их, нам не пришлось бы с тобой встречаться при таких печальных обстоятельствах. Ведь ты должен одеваться, обуваться? Должен. А на все это нужны деньги.
Киселев умолк, ожидая ответа. Стенные часы отсчитывали секунду за секундой. Казалось, вот-вот должен наступить какой-то страшный момент. И он наступил.
Вася рванулся к столу.
— Дешево хочешь купить!
Начальник контрразведки вскочил:
— Эй, там, ко мне!
В комнате появилось сразу несколько человек.
— Вытянуть из этого щенка все, что он знает!
Поиски
Исчезновение Васи взволновало подпольщиков, особенно Полевого. И он первым отправился на поиски.
Полевой решил начать с Мальцевского базара. Здесь он долго ходил, прислушиваясь к разговорам, и, не заметив ничего заслуживающего внимания, хотел уже отправиться дальше. Неожиданно его взгляд привлекла группа мальчишек у забора. Один из них энергично жестикулировал и что-то рассказывал приглушенным голосом. Подпольщик повернул назад и медленно двинулся вдоль забора.
— Вот тут, — говорил рыжий паренек лет двенадцати, — сам видел, как Ваську схватили...
Через плечо у рассказчика висела клетка с двумя синицами.
— Эй, хозяин, — начал Полевой. — Поди, синицы-то самцы?
Мальчонка встрепенулся.
— А вот и нет, дяденька. В аккурат для разводки парочка!
— Значит, мне везет. — Степан вплотную подошел к ребятам. — Забираю твой товар. Сколько просишь?
— По рублевке за синицу.
— Ладно. Согласен даже набавить. Только ты не откажи, донеси клетку до дому.
— А где вы живете?
— Недалеко. Да мы вместе пойдем. Надо мной, понимаешь, приятели издеваются, что птичек покупаю. Так я уж вперед с пустыми руками отправлюсь, а ты сзади следуй. Понял?
— Понял, дяденька.
— Ну, пошли.
Ребята проводили своего товарища завистливыми взглядами.
На Светланке, у кафе, Полевой остановился, подозвал мальчика.
— Пирожного хочешь?
Юный птицелов вытаращил глаза от удивления.
— А кто его не хочет?
В просторном зале было пусто.
Полевой усадил мальчонку за столик, рядом расположился сам.
— Ну, давай знакомиться. Скажи, как тебя зовут?
Юного птицелова звали Генкой. Отца у него не было, и ловля птиц была для мальчонки почти единственным средством к существованию.
Официантка принесла пирожного и кофе.
Генка выжидающе посмотрел на Полевого.
— Ешь, Гена, не стесняйся, — сказал тот и принялся, не торопясь, отхлебывать из стакана.
Мальчонка с жадностью набросился на пирожное и запивал горячим кофе.
— Слышал я, — начал Степан, — рассказывал ты ребятам о Васе. Он что, Вася-то, твой знакомый?
— Еще какой знакомый, — с гордостью ответил Генка. — Давно я его знаю. Молодец он, дяденька.
— А кто на него наскочил?
Мальчонка опасливо посмотрел по сторонам.
— Да ты не бойся, считай, со мною все умерло.
— Наскочили эти, значит, шкуры, дяденька. — И Генка перешел на шепот. — Васька — нашенский парень. Когда его потащили, я два листка подобрал. И в этих листках говорится, как, значит, бороться за нашу, рабочую власть.
У Полевого дрогнули черные брови.
— А не знаешь, где теперь Вася?
— Как где? Не иначе, как в контрразведке! Может, Васьки и в живых уже нет... Дяденька, дорогой, — шептал мальчик, — я видал этих самых... замученных. Страшно смотреть!