СНОВА МРУВКА
После ухода польской армии под командованием Андерса в Иран, встречаться с полковником Окулицким мне не приходилось. Но вести о нем порой долетали и до меня.
Расставшись в Италии с армией Андерса, Окулицкий — теперь уже не полковник, а генерал — оказался в Лондоне. Потом, когда советские войска вместе с 1-ой Польской армией освобождали Польшу, приближались к ее столице, он объявился в Варшаве в качестве начальника повстанческого штаба. Руководить вооруженным антифашистским восстанием варшавян был назначен генерал Бур-Комаровский. Однако призывая польских патриотов к восстанию, господа из лондонского эмигрантского правительства заботились не столько о судьбе польского народа, сколько о своих собственных интересах. Они опасались, что Варшава будет освобождена советскими войсками и Польской народной армией, и тогда лондонскому правительству в Польше делать будет нечего. Ради захвата власти в стране и возрождения буржуазного государства эти авантюристы из Лондона готовы были принести в жертву тысячи своих соотечественников.
Между тем обстановка для восстания была исключительно неблагоприятной. Уповая на активную помощь своих английских покровителей, повстанцы фактически ничего от них не получали. Единственная попытка англичан направить в Варшаву несколько самолетов с оружием и продовольствием потерпела неудачу. Немецкие зенитчики заставили английских летчиков сбрасывать грузы с большой высоты, и почти все оказалось у гитлеровцев. Повстанцам достались лишь жалкие крохи. А когда фашисты сбили два английских самолета, «друзья из Великобритании» вообще отказались от помощи повстанцам.
То же самое произошло и с американцами. 18 сентября 1944 года армада самолетов «Летающая крепость» показалась над Варшавой. С высоты более 4 километров они сбросили до 1000 парашютов с грузом. К повстанцам же из них попало не больше двадцати.
Несмотря на тяжелейшее положение жителей Варшавы, руководители восстания — генералы Бур-Комаровский и Окулицкий — отказались согласовать свои действия с Красной Армией и 1-й Польской армией Берлинга. Тем не менее наше командование старалось оказать поддержку повстанцам. Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский вспоминал впоследствии: «Верные своему интернациональному долгу, советские войска не могли оставить варшавян на произвол судьбы. С 13 сентября 1944 года наши ночные бомбардировщики ПО-2 начали снабжать повстанцев оружием, боеприпасами, продовольствием, медикаментами. В течение трех недель они совершили около пяти тысяч рейсов в столицу Польши.
Зенитная артиллерия фронта защищала повстанцев от налетов гитлеровских стервятников, а наземная артиллерия подавляла огнем минометные батареи фашистов».
Измотанные в кровопролитных боях с фашистскими войсками части Красной Армии предприняли даже наступательную операцию, чтобы предотвратить массовое уничтожение населения польской столицы. Однако генерал Бур-Комаровский уже отдал восставшим приказ сложить оружие.
Всему миру стали известны безрассудство и преступный авантюризм руководителей варшавского восстания. Сил у повстанцев было мало, и гитлеровцы жестоко расправились с ними. Погибло около 200 тысяч человек.
Война ушла на запад. В освобожденной от фашистов Польше народ взял власть в свои руки. Началось восстановление разрушенных городов и сел, фабрик и заводов. А в это время в тылу советских войск и Войска Польского все то же лондонское эмигрантское правительство и английская разведка развернули широкую подрывную работу. Польскую землю захлестнула волна шпионажа, диверсий в промышленности и на транспорте, убийств советских и польских военнослужащих, активистов народной Польши, строивших новую жизнь…
И снова в поле зрения наших органов безопасности попал Мрувка, генерал Окулицкий — теперь тайный эмиссар «польского правительства», все еще обитавшего на британских островах. Его богатый опыт в проведении подрывных акций в полной мере использовался так называемой Армией Краевой, занимавшейся преступной деятельностью против своего народа. Польские реакционеры при поддержке английских разведслужб мешали социалистическим преобразованиям в стране и становлению народной власти, пытались подготовить почву к возвращению Польши на капиталистический путь.
Как и следовало ожидать, действиям Мрувки в скором времени был положен конец. Пойманного с поличным организатора враждебных акций в тылу советских войск доставили в Москву. Когда-то, вступая в должность начальника штаба армии генерала Андерса, он устроил здесь пышный банкет, на котором произносил зажигательные речи о необходимости священной войны против гитлеровских захватчиков. На этот раз Мрувка оказался на скамье подсудимых.
На открытом судебном процессе в Москве в июне 1945 года под давлением неопровержимых улик Окулицкий-Мрувка признал себя виновным во враждебной деятельности против СССР и Польши. И подтвердил, что по заданию английской разведки и польского эмигрантского правительства в Лондоне он занимался организацией в тылу Красной Армии и Войска Польского шпионажем, террором и другими подрывными действиями.
Вопросов больше не было.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
НА ЗЕМЛЕ БОЛГАРИИ
ПАМЯТНАЯ ВСТРЕЧА
Нет, не зря отец Николай так усердно учил меня церковнославянской грамматике. Случалось, что и линейкой огреет, и уши надерет. И вот теперь, спустя тридцать лет, в 1943 году, знание церковнославянского языка, который я изучал в трехклассной церковноприходской «академии» села Раздольное в Приморье, мне очень пригодилось. Меня направляли в Болгарию, и нужно было как можно скорее одолеть болгарский язык. Срок мне дали жесткий — не более двух месяцев. А как известно, болгарский язык, родственный русскому, основан на старославянском. Поэтому я, занимаясь болгарским, не раз поминал добрым словом и отца Николая, и его злосчастную линейку.
В Болгарию я ехал по заданию Центрального штаба партизанского движения, руководившего организацией и боевой деятельностью советских людей в тылу гитлеровских войск на временно оккупированной ими советской территории. Этот штаб оказывал также помощь народам других стран, захваченных гитлеровцами, в их борьбе за свое освобождение. Мне поручалось восстановить связь с болгарскими партизанами.
Готовясь к поездке в Болгарию, я, помимо изучения болгарского языка, должен был обстоятельно ознакомиться с политической обстановкой в этой стране. Там к концу сорок третьего года создалось сложное положение.
Еще в марте 1941 года под давлением фашистской Германии болгарское правительство присоединилось к анти-коминтерновскому пакту, и в день подписания этого позорного документа немцы ввели в Болгарию свои войска. Страна фактически была оккупирована гитлеровцами. Они чувствовали себя здесь как дома. Все морские и железнодорожные пути, вся промышленность и экономика Болгарии были предоставлены в распоряжение немецкого командования. Внешняя политика проводилась исключительно в интересах гитлеровской Германии. Свободолюбивый болгарский народ не признавал господство гитлеровцев, всеми силами боролся за свою независимость. Но даже малейшие попытки к сопротивлению жестоко подавлялись гестаповцами и их прислужниками из местной охранки.
Наши будущие союзники — Англия и США — находились в состоянии войны с Болгарией, а Советский Союз сохранял с ней дипломатические отношения — обе стороны имели свои представительства в Москве и Софии. Это вызывало злобу у фашистов. Гитлеровские генералы, дипломаты, гестаповцы делали все, чтобы осложнить отношения между советскими представителями и болгарскими властями, которые и без того складывались далеко не дружелюбно. Как только фашистская Германия напала на Советский Союз, официальные органы царской Болгарии установили для работников нашей дипломатической и торговой миссии в Софии жестокий полицейский режим. Усилились репрессии против болгар, дружественно настроенных к Советской России.
Отступление гитлеровских войск под ударами Красной Армии породило у правящих монархо-фашистских кругов Болгарии большую тревогу за свое будущее. В стране росло сопротивление гитлеровским агрессорам и их приспешникам. Укреплялся созданный под руководством Георгия Димитрова Отечественный фронт, ширилось партизанское движение.