Три дня товарищи ждали их возвращения, но так и не дождались. На разведку пошла другая связная — Тамара Шестакова. И она не вернулась. Не вернулся в отряд и боевой вожак юных разведчиков шестнадцатилетний Яша Гордиенко. Все они, как оказалось, были схвачены фашистами на конспиративной квартире. Выдал их переметнувшийся на сторону врага Федорович. Впоследствии этого предателя и его хозяев настигло заслуженное возмездие советского народа.
Я смотрю на пожелтевшую фотографию, найденную после бегства оккупантов из Одессы. Она была сделана кем-то из фашистских палачей во дворе тюрьмы перед расстрелом патриотов. На снимке трое: в центре — закованный в кандалы Владимир Молодцов, возле него две его ближайшие соратницы — связные Межигурская и Шестакова. Лица их серьезны, на них нет и тени страха и уныния. А Тамара Шестакова даже чуть-чуть улыбается, положив правую руку на воротник пальто. Чему это она? Может быть, тому, что, уходя из жизни, оставляет на земле частичку себя — крошечную дочурку, родившуюся в тюремной камере? Недолго длилось ее материнское счастье — всего три месяца. Но эти девяносто дней были до краев заполнены светом, радостью общения с маленьким родным существом…
Создание исполненного долга перед своим народом, перед Родиной делало этих людей мужественными и стойкими. Никакие лишения, никакие пытки не смогли сломить их волю, поколебать их уверенность в грядущей победе над фашизмом. Когда на суде председательствующий, зачитав приговор, обратился к Молодцову-Бадаеву с предложением подать прошение о помиловании, тот гневно воскликнул: «Мы на своей земле и у врагов пощады просить не будем!
Это вы должны просить у нас пощады за то, что ворвались в чужой дом и принесли с собой невыносимые страдания нашим людям!» Так они и встретили смерть, не склонив головы, смело глядя на черные дула направленных на них автоматов.
Ничего не добились оккупанты и от Яши Гордиенко — шестнадцатилетнего начальника молодежной десятки, храброго разведчика, выполнявшего нередко особо сложные поручения Бадаева. На казнь он шел в своей неизменной кубанке. Шутники в отряде уверяли, что Яша не снимает ее даже тогда, когда спит. Часто мелькала эта кубанка на Пересыпи или на Молдаванке, где юный подпольщик собирал важную для нашего командования информацию, которую затем передавали по рации в Москву. В ней же он преследовал какого-нибудь предателя, чтобы рассчитаться с ним за измену Родине. Одного из таких подонков он настиг днем в самом центре города, причем вышел из этой рискованнейшей операции целым и невредимым.
До нас дошло письмо Яши, адресованное родителям. Нельзя без волнения читать эти торопливые строки, написанные незадолго до казни, нельзя не поражаться силе духа, мужеству, большому человеческому достоинству, звучащим в них.
«…Исполнился ровно месяц со дня зачтения приговора. Мой срок истекает, помилования не жду. Эти турки (так он называл румынских фашистов.-Д. Ф.) отлично знают, что я из себя представляю. На следствии я вел себя спокойно. Я отнекивался — меня повели бить. Три раза водили и били. На протяжении 4–5 часов. Били резиной, опутанной тонкой проволокой, грабовой доской метра полтора, по жилам на руках — железной палкой. За это время я три раза терял сознание. Никакие пытки не вырвали фамилий… Я водил ребят на дело, я собирал сведения, я готовился взорвать дом, где были немцы, но мне помешали. Жаль, что я не успел…
Достаньте мои документы — они закопаны в землю, в сарае. Там лежит мой комсомольский билет, фотографии друзей и подруг. Есть там наши клятвы в вечной дружбе… Эх, славные были ребята!.. Я не боюсь смерти… Прошу только не забывать нас и отомстить провокаторам.
Целую вас всех крепко-крепко. Не падайте духом. Наше дело все равно победит, победа будет за нами».
Вот они были какие, эти отважные люди. И память о них всегда будет жить в нашем народе. Владимир Молодцов удостоен посмертно звания Героя Советского Союза. В Москве и Одессе есть улицы, носящие его имя. На Аллее Славы в Одессе на гранитных плитах рядом с именами других героев Великой Отечественной войны высечены и имена героев-бадаевцев. А именем юного партизана Яши Гордиенко назван Одесский Дворец пионеров.
Отряд Бадаева был не единственным в одесских катакомбах. Помимо него там действовали еще шесть разведывательно-диверсионных отрядов, созданных местными партийными органами. К сожалению, судьба далеко не всех героев подземного гарнизона Одессы выяснена на сегодняшний день. Многие из них погибли в боях с оккупантами, некоторые были заживо замурованы в катакомбах, задохнулись в забоях и штреках от ядовитых газов и из-за отсутствия воздуха, умерли от голода…
Неудачи преследовали вторую разведывательно-диверсионную группу, возглавляемую В. А. Калошиным и В. А. Кузнецовым, которые прибыли в Одессу из Москвы в июле сорок первого года. В составе этой группы был еще один чекист — Н. Ф. Абрамов. Остальные товарищи влились в нее уже в Одессе по рекомендациям местных партийных и чекистских органов. Группа базировалась в катакомбах близ зеркальной фабрики, неподалеку от подземного лагеря Молодцова-Бадаева, и оперативно подчинялась ему. Некоторые бойцы оставались в городе и составляли ее наземную часть.
В ноябре 1941 года в группе начались первые провалы. За две недели гестапо и румынская охранка — сигуранца — арестовали девять человек. 26 мая 1942 года фашистский военно-полевой суд приговорил их всех к смертной казни. Известны имена этих бесстрашных героев: А. Т. Мельник, Ф. Н. Мельник, В. Г. Брезинский, Н. Я. Куличенко, Г. М. Стрельников, Д. И. Голянт, Н. П. Кутарев, А. П. Иващенко, Д. Г Телков. «Вот люди, которые достойны своей Родины, которые умирают с верой в нашу победу… — писал о друзьях-соратниках в своем предсмертном письме Г. М. Стрельников. — Товарищи, я умираю. Ни пытки, ни побои не смогли меня сломить. Я верю в нашу победу, в наше будущее…» Ныне это письмо хранится в партийном архиве города Одессы.
Только одному бойцу этой группы, А. Я. Глущенко, удалось вырваться из катакомб. Он воевал затем в партизанском отряде, действовавшем в окрестностях Одессы. А о том, как погибли остальные товарищи, в том числе чекисты В. А. Калошин, В. А. Кузнецов и Н. Ф. Абрамов, мы пока не знаем. Вероятнее всего, они сражались в катакомбах до конца, до последнего вздоха и дорого отдали свои жизни. Хочется надеяться, что исследователи, занимающиеся историей обороны Одессы, отыщут когда-нибудь их след в темных лабиринтах катакомб и откроют нам еще одну героическую страницу борьбы советских людей против фашистских захватчиков.
Среди чекистов, погибших в катакомбах, я назвал Николая Федоровича Абрамова. Это был человек необычной судьбы, и мне кажется, что стоит рассказать здесь о нем подробнее.
В ВЫБОРЕ СВОБОДЕН
Молодой человек в довольно поношенном костюме и шляпе, с перекинутым через плечо макинтошем медленно шел по улицам Софии. Он с любопытством всматривался в незнакомые, дома, вслушивался в чужую речь, в которой нет-нет да и мелькало будто бы близкое, родное слово. На одном из перекрестков из-за угла навстречу ему неожиданно вышел высокий статный мужчина в генеральской форме. Молодой человек даже вздрогнул: «Он?.. Вроде бы нет. Насколько помнится, отец был пониже ростом и посолидней… И возраст не тот. А от его военной выправки теперь, наверное, и вовсе осталось одно воспоминание…» Поравнявшись с военным, увидел: генерал-то болгарский. Как это он забыл, что в болгарской армии форма генералов и офицеров тождественна старой русской!..
В 1920 году конница С. М. Буденного разгромила казачий корпус генерала Абрамова, и он решил бежать за границу. Напоследок генерал заехал во Ржев, чтобы проститься с семьей — женой, матерью, сыном. Потом он с остатками корпуса скитался по Турции, пока не растерял всех своих изголодавшихся и разуверившихся в победе «белого оружия» солдат. После этого генерал Абрамов вместе с преданным ему денщиком Михеичем и несколькими офицерами перебрался в Болгарию и поселился в Софии. Здесь он вскоре стал главою третьего, балканского, отдела белогвардейской эмигрантской организации «Русский общевоинский союз», вожди которой — в прошлом царские, а затем белогвардейские генералы — не утратили надежды с помощью враждебных молодой Советской Республике капиталистических государств восстановить в России старые порядки.