Обосновавшись в болгарской столице, генерал Абрамов решил «вырвать из цепких рук большевиков» своего двенадцатилетнего сына Николая. Он послал за ним донского казачьего есаула, который, воспользовавшись рыбачьей шаландой, нелегально пробрался из Варны в Одессу, а оттуда поездом приехал во Ржев. Однако миссия есаула закончилась неудачно. Мальчишка ни за что не хотел расстаться с бабушкой (мать его умерла вскоре после того, как отец бежал из России), да и бабушка никак не соглашалась отпустить внука. Посланец генерала Абрамова вернулся в Софию ни с чем.
Прошло десять лет. Много всяких событий произошло за это время в жизни Николая Абрамова. После смерти бабушки его определили в детский дом. Там мальчика учили, одевали, кормили, и никто никогда ни единым словом не попрекнул его отцом, яростно воевавшим против Советской власти и продолжавшим активную антисоветскую деятельность за границей. Страна боролась с голодом и разрухой, с открытой и тайной контрреволюцией, и все это происходило на глазах Николая, который вместе с другими воспитанниками не раз работал на коммунистических субботниках, познавая радость коллективного созидательного труда, в напряженной обстановке двадцатых годов постигал азы политграмоты. Пришла пора — и Николая приняли в комсомол, приняли без колебаний: товарищи хорошо знали его, любили и, что было для него особенно важным, полностью доверяли ему.
А между тем в душе у Николая оставалась незаживающая рана. Мысли об отце мучили его тем больше, чем больше он узнавал о бедах и горе, причиненных Советскому государству и советскому народу белогвардейцами и интервентами. Ведь это они сделали многих его друзей-сверстников, живущих в детском доме, круглыми сиротами, зверски расправившись с их родными и близкими! Ведь это белогвардейцы и поныне убивали из-за угла партийных и советских работников, милиционеров и красноармейцев, устраивали всевозможные диверсии, не давали людям спокойно жить и работать!
В газетах то и дело появлялись сообщения о новых преступлениях, творимых врагами молодой Советской Республики. Так, например, в Ленинграде террористы бросили бомбу в «Деловой клуб» — погибло много людей. В Москве взорвали бомбу в одном из помещений ОГПУ и подготовили взрыв другого помещения ОГПУ, но эта диверсия была предотвращена. Как говорили, все исполнители этих террористических акций принадлежали к «Русскому общевоинскому союзу». Некоторые из них проходили подготовку в Болгарии. У Николая сердце обливалось кровью, когда он слышал подобные разговоры. В памяти вставал казачий есаул, приезжавший от отца из Софии, его настороженно бегающие глаза, хрипловатый голос… Он утверждал, что его превосходительство полон решимости и дальше всеми средствами бороться с большевиками, «огнем и мечом вытравить красную заразу и возвести на престол законного государя — великого князя Николая Николаевича…».
Время шло. Постепенно Николай Абрамов стал задумываться о том, что надо искать свое место в жизни, приобрести какую-нибудь специальность. Сызмальства его влекли к себе морские дали. Он много читал о морях и океанах, о великих мореплавателях и путешественниках. Однажды к нему попала книжка о сокровищах затонувших кораблей. Из нее он узнал, что в одной только Атлантике от столкновений между собой каждый год тонет в среднем 360 кораблей, что с античных времен и до наших дней морская пучина поглотила тысячи и тысячи судов с несметными богатствами — золотом, драгоценностями, шедеврами мирового искусства, — которые в большинстве своем так и покоятся на дне. В той же книжке говорилось, что в прошлом веке, во время Крымской войны, когда на Россию напали турки, англичане и французы, у берегов Севастополя затонул английский пароход «Черный принц». В трюмах его якобы было немало золота — пароход вез жалованье английским солдатам и офицерам, осаждавшим Севастополь. Золотые слитки стоимостью в миллионы фунтов стерлингов пошли ко дну. «Как бы сейчас все это пригодилось нашей стране! — думал Николай. — Сколько хлеба, станков, тракторов можно было бы купить на эти деньги!» И еще ему грезились романтические приключения, схватки с морскими чудовищами, которые поджидают смельчаков в таинственном подводном мире. Почему бы и в самом деле молодому человеку, полному здоровья, сил и энергии, не помериться силами со стихией?!
Николай Абрамов решил стать водолазом. Закончив семилетку, он поступил в Балаклаве в водолазную школу при ЭПРОНе (Экспедиции подводных работ особого назначения), созданную по инициативе Ф. Э. Дзержинского еще в 1923 году. После империалистической и гражданской войн Россия была бедна флотом. Строить его было пока не на что и негде. Приходилось поднимать со дна и ремонтировать старые суда.
В двадцать лет молодой водолаз уже неоднократно участвовал в поисках и подъеме судов, затонувших на Черном море. Искали эпроновцы и «Черного принца», но, когда нашли, золота там не оказалось. Что же касается приключений и опасностей, то их было хоть отбавляй. И в одной из сложных операций, при расчленении потопленного во время гражданской войны крейсера, Николай Абрамов был серьезно контужен взрывной волной. Это вынудило его расстаться с любимым делом.
Снова раздумья о пути в жизни, о том месте, где он может быть наиболее полезным своей стране, своему народу. Только теперь это были не детские мечты безусого мальчишки, а зрелые размышления взрослого и немало повидавшего человека. Советские люди, окружавшие Николая в детдоме, на флоте, работа водолаза, сопряженная с риском, требовавшая большой выдержки и мужества, закалили его волю, воспитали в нем такие качества, которые пригодились ему в будущем.
Улица Оборище, 17. Двухэтажный особнячок в большом тенистом саду, окруженном высоким забором. Возле калитки лениво шаркал метлой коренастый мужчина в брюках с казачьими лампасами и солдатской фуражке с царской кокардой. Судя по фигуре, это был старый казак-кавалерист. Заметив молодого человека, в нерешительности остановившегося у забора, он оставил свое занятие и направился в его сторону.
— Кого ищете? — по-русски спросил он незнакомца.
— Мне бы… — начал тот и замялся. — Мне бы к его превосходительству генералу Абрамову… Федору Федоровичу.
— Их превосходительство находятся во флигеле, — с достоинством объяснил казак с метлой и показал на небольшую пристройку к дому во дворе. — Пойдемте, провожу вас.
Облезлые, с темными подтеками от дождя стены флигеля, пропыленные окна, деревянные ступеньки с остатками былых перил производили тягостное впечатление. «Так вот как обосновался мой отец? — с удивлением подумал молодой человек. — Значит, отсюда, из этой развалюхи, он посылает к нам шпионов и руководит диверсионными акциями? Ну и дела…»
Сопровождавший гостя казак был денщиком генерала Абрамова и в годы первой мировой войны, и во время войны гражданской. Вместе со своим начальником он бежал за кордон, хотя, собственно, бежать ему было не от кого и незачем, состоял при его превосходительстве в Турции, последовал за ним и в Болгарию. Вид у него был малопривлекательный, и это давало повод шутникам называть его Квазимодой. Тем не менее его преданность генералу была всем известна и вызывала уважение. Обычно старика почему-то именовали просто Михеичем, хотя ни в его имени, ни в отчестве, ни в фамилии никакой Михей не фигурировал: звали его Михаил Иванович Минин. Этот старый казак совмещал в балканском отделении РОВСа множество должностей: был комендантом, посыльным, завхозом и дворником, личным секретарем капитана Фосса — адъютанта генерала Абрамова. Он пользовался полным доверием генерала и его приближенных, знал немало ровсовских секретов. У него даже имелись ключи от несгораемых шкафов, в которых хранились секретные документы.
Особой заботой старого денщика были душевный покой и благополучие его превосходительства. Михеич покупал для него продукты, приводил в порядок его скромную двухкомнатную квартиру, препираясь с немкой-экономкой, которая исполняла еще обязанности горничной и кухарки. Ревностно следил он за подготовкой праздничного стола в дни рождения императора Николая II и его августейшей супруги. Эти даты генерал отмечал с большой торжественностью и обязательно заказывал в русской церкви молебен «за упокой души убиенных Николая и Александры».