— А у вас отличное настроение?
— Вы отгадали, сеньор. Ведь сегодня день моего рождения!
— О, мы обязательно отпразднуем его!
Звонит телефон.
— Здравствуйте, сеньор Росси, — отвечает Оливейра. — Как погода в Милане? Туман? Обидно! Так вы хотите, чтобы мы продали вам еще одну партию сардин? Пожалуйста, сеньор Росси. Могу вам предложить также партию тунца и кальмаров по сходной цене, но при одном условии: в обмен продайте мне грузовики. Вы спрашиваете, сколько? Сможете раздобыть 15–20 штук? Трудно? Ну, ну, сеньор Росси… А, вот и договорились! Я котирую вам телеграфные цены на сардины ФОБ — Лиссабон и СИФ — Генуя и жду вашего предложения относительно грузовиков. А риведерчи!
Оливейра кладет трубку. Виду него сосредоточенный. Он вынимает из лежащей на столе коробки сигарету и закуривает.
К зданию немецкого посольства в Бургосе, «столице» франкистской Испании в период гражданской войны, на большой скорости подъезжает запыленная машина. Из нее выходят два немца в полувоенной форме. В дверях кабинета их встречает высокий человек со шрамом на лице:
— Я жду вас с утра. Вчера пришла почта из Берлина. Установлено, что взрыв «Кап-Анконии» организован красными. Броневики, грузовые машины, амуниция, в которых так нуждается Франко, — все пошло прахом. Фюрер взбешен. Испанцы смеются над нами. Берлин требует схватить преступников и доставить рейхсфюреру СС, в противном случае наказанию подвергнутся те, кто не выполнит этого приказа.
— Но, Фридрих, — замечает один из прибывших, — мы-то здесь при чем? Взрыв произошел в Лиссабоне, и за него несет ответственность наша резидентура в Португалии. Пусть они и расхлебывают это дело.
— Удивляюсь твоему неведению. Во-первых, резидент в Лиссабоне, полковник Гофман, снят со своего поста и отозван в Берлин. Я ему не завидую. А во-вторых, на его место назначен ты, Отто!
— Я?!
— Да. Ты должен сегодня выехать в Лиссабон и заняться этим делом. В результате взрыва «Кап-Анконии», — продолжает Фридрих, — погибло двадцать четыре человека экипажа, специалистов-техников и шоферов, сопровождавших груз. Обнаружено шестнадцать трупов. Восемь человек пропали бесследно. Из них четверо находились в этот день на берегу. Возможно, они не вернулись на корабль. Возможно, вернулись и погибли. Какова участь остальной четверки — неизвестно.
— Гестапо стало проверять прошлое и родственные связи пропавших без вести и обнаружило, что шофер Ганс Рихтер, 1902 года рождения, — сын члена Коммунистической партии Германии Петера Рихтера, скончавшегося в прошлом году в Дахау, — Фридрих достает из конверта пачку фотографий. — Вот, познакомьтесь.
Эсэсовцы внимательно всматриваются в улыбающееся лицо молодого человека…
— А этот — Зигфрид Баш. Двадцати четырех лет. Шофер. В день взрыва, как и Рихтер, находился на берегу. Его дядя был членом социал-демократической партии. — Фридрих передает остальные фотографии — Рудольф Замер, двадцати восьми лет, электротехник, бывший член Коммунистического союза молодежи Германии, папа — учитель, тоже из красных. Он тоже был на берегу. Его ровесник, твой тезка Отто Шлифер, матрос, был на берегу, его тетка замужем за евреем. Губерт Глаубе, двадцати четырех лет, матрос, должен был находиться на корабле, отец принимал участие в Гамбургском восстании, сейчас «отдыхает» в Дахау. Хорст Заславский, матрос, двадцать шесть лет, был на пароходе, полуполяк, полунемец. Петер Пробст, тридцатичетырехлетний шофер из Дрездена, был на борту — единственный, о котором ничего предосудительного не обнаружено. Итак, восьмерка отъявленных негодяев. У них наверняка была подпольная коммунистическая организация, гибель «Кап-Анконии» — дело их рук. Все ясно? Да, четверо исчезнувших шоферов должны были сопровождать грузовики в Испанию.
— Я все-таки не понимаю, — говорит Отто, — зачем мы направили «Кап-Анконию» в Лиссабон? Неужели нельзя было сбросить груз в одном из испанских портов.
— Видишь ли, пока мы официально отрицаем наше вмешательство в испанские дела. Если бы мы выгрузили этот груз в испанском порту, красные получили бы еще один аргумент в свою пользу. Кроме того, пароход вез оружие не только фалангистам, но и Салазару.
— Хорошо, допустим, все так. Но на что рассчитывает красная восьмерка? Они даже не знают языка! И это под носом у разведчиков Салазара, в Лиссабоне, где каждый второй — осведомитель полиции? Полно, существуют ли на самом деле эти красные?
Молчавший все это время спутник Отто сказал, заикаясь:
— Если даже красных нет, то мы должны их выдумать, иначе быть нам безработными.