Иногда Ольга оставалась в недоумении. Ей, например, казалось, что она заслужит самой щедрой награды за свои сообщения о докторе Васильевой и ее дочери, студентке Марине. Глава этой семьи Эрхардт оказался немецким шпионом и в первые же дни войны бежал к гитлеровцам. Сейчас он работает на какую-то разведку. Однако это сообщение было воспринято равнодушно, спокойно, без дополнительных вопросов. Вскоре она поняла, в чем тут дело: хозяевам многое уже было известно и об Эрхардте и о его семье. И только значительно позднее от нее потребовали письменного доклада о докторе Васильевой и ее дочери Марине, их друзьях и знакомых.
Она выполнила и это требование, хотя писать о Марине было нелегко — иногда ей казалось, что она искренне подружилась с дочкой русского доктора. Она могла бы, конечно, поступить тут так же, как это дела; ли дядюшкины друзья — сочиняли небылицы о «настроениях» советских людей и «полной готовности их» идти на контакт с вражеской разведкой. За такую «информацию» источник получал повышенную плату. Но с Мариной Ольга так не могла поступить, Она дала себе слово — напишу то, что есть.
«...Марина Васильева. Сложная натура. Остатки былой озлобленности, склонность к фронде и порой стремление обязательно высказать свою особую, оригинальную, отличную от общепринятой точку зрения на острые вопросы жизни. Но у этой девушки есть и такие качества, как честность, неподкупность, принципиальность, желание глубоко осмыслить окружающий мир... Марину Васильеву нельзя купить... Любовь и преданность своей стране в ней намного сильнее озлобленности и фрондерства... Сама она иногда позволяет себе смотреть на некоторые стороны советского образа жизни сквозь дымчатые очки, но, как тигрица, набрасывается на того, кто посмеет чернить эту жизнь в главных ее проявлениях... Скорее можно запугать — она несколько боязлива. Страх преследовал ее с детства... И у нее есть уязвимое место — слепая любовь к матери. Лишь бы не потревожить маму... Я говорила об этом и господину Зильберу...»
Господин Зильбер... Его приезд в Москву имел для нее особо важное значение. Белан предупреждал: «Обстоятельства могут сложиться вопреки общему правилу, так что в Москве вы должны будете встретиться и помочь нашему человеку. На этот случай вам дается пароль: «У меня для вас имеется гранатовая брошь». Человеку, который произнесет эту фразу, можно верить, помогать, отвечать на его вопросы...»
Однажды к Ольге, в общежитие, позвонил иностранец и сказал, что привез небольшую посылку от ее родных. Они условились о встрече. Посылки не было. Был пароль: «У меня для вас имеется гранатовая брошь». Это сказал Зильбер...
После первых же его вопросов Ольга поняла: среди других заданий разведчика есть и такое: проверить ее работу на месте. И действительно, При первой же встрече он попросил подробно рассказать, как выполнялась операция закладки тайника в Донском монастыре. Вопрос этот насторожил, точнее, напугал. Усилил тревогу. И вот почему.
Летом к ней в гости приехал Герман и сообщил о важном поручении центра — это было, пожалуй, первое небезопасное дело, которое доверялось Ольге. Она получила от Германа материалы, необходимые для зашифровки и расшифровки текстов, а также большую сумму советских денег. И инструкцию: в начале сентября ежедневно бывать на улице Горького, на Главном телеграфе и заглядывать в будку телефона-автомата — при входе первый справа. На стене будет знак «W», начертанный угольным карандашом. Как только появится такой знак, она должна во второе воскресенье сентября, рано утром, не позднее шести часов, отправиться во двор Донского монастыря и, согласно полученному ею плану, отыскать там тайник и заложить в него все, что передал Герман. Она не знала, кому это предназначено, и была строго предупреждена не пытаться узнавать. Во вторую субботу сентября пометка появилась. Ольга помчалась в общежитие. К счастью, подруга ушла в кино, и она имела возможность тщательно упаковать в газету все, что требовалось заложить в тайник. И рано утром, сказав, что едет на аэродром провожать родственницу, отправилась в Донской монастырь.