Обедали втроем — Кемпбелл, Коллинз и Эллен Коллинз, миловидная, хорошо сохранившаяся шатенка лет сорока, с чисто коллекционерской страстью обзаводившаяся редкостными меховыми нарядами. О них-то и, в частности, о сравнительных достоинствах каракуля туркменской и иранской выделки и шел разговор поначалу.
Для Эллен Коллинз гость оказался на редкость интересным собеседником, потому что разбирался не только в каракуле, но и в бобрах, песцах, соболях.
Впрочем, миссис Коллинз недолго наслаждалась беседой. Сразу после десерта мужчины перешли в кабинет.
По обстановке комната напоминала жилище не то ранчмена из разбогатевших ковбоев, не то любителя африканского сафари.
Легкая бамбуковая мебель, крытая звериными шкурами, полутораметровый пропеллер под потолком, просторный рабочий стол, застекленная пирамида с ружьями, чучело сокола-сапсана, искусно посаженное на ветвь чертова дерева, голова тура, украшенная кривыми, как ятаганы, рогами.
И только длинные стеллажи, заваленные книгами, справочниками, ворохами советских газет и журналов, наводили на мысль о том, что круг интересов хозяина очень широк. А классический, викторианского стиля камин подчеркивал его британское происхождение.
— А вы неплохо устроились, Фрэнк, — Кемпбелл выдвинул легкое кресло-шезлонг на середину комнаты и расположился под самым пропеллером. — Англичанин всегда останется англичанином. Деловитость и комфорт.
— Жалкие попытки как-то скрасить убожество здешней столицы, — отозвался Коллинз. — К сожалению, могу предложить только джин или вермут. Порядочного портвейна здесь не достать.
— Вы забыли мои привычки, Фрэнк? — Кемпбелл посмотрел на хозяина с некоторым удивлением. — Шербет, пожалуйста, и побольше льда.
— На свете сейчас все меняется. За последние годы мне пришлось наблюдать такие перемены, что...
— Нет, майор, нет. Перейдем к делу, у меня, к сожалению, мало времени. Последнее донесение, которое я получил, было недельной давности. Есть что-нибудь новое?
— И да и нет, сэр Роберт. Вербовка Разносчика прошла удачно. Он сейчас здесь, принес бланки паспортов, три штуки, а главное...
— Подождите, майор. Даже моя память не в силах вместить все псевдонимы ваших людей. Разносчик — это кто?
— Советский подданный Расулов, которого мы привлекали через одного из местных купцов. Границу знает как собственный двор, можно сказать, мастер почтенного цеха местных контрабандистов.
— Вы в нем уверены?
— Он слишком многим рискует.
— Нечто подобное, — Кемпбелл помедлил, доставая плоский, на «молнии» трубочный кисет, — я читал в донесении, относившемся к этому... да, Богомольцу. Потом он как будто предпочел пойти на риск и выйти из игры?
— Простите, сэр, — Коллинз резко поднялся и, маскируя вспыхнувшее раздражение, прошел к столу за пепельницей, поставил ее перед гостем. — Простите, но психологическая схема в данном случае совершенно иная. Посылая Богомольца к русским, мы никак себя не застраховали, ему нечего терять здесь. Я вас предупреждал об этом. Так и вышло. Его соблазнили деньги, которые были у него в руках, и он предпочел воспользоваться ими, не ждать манны небесной. Разносчик, передав нам паспорта, ставит под удар женщину, родственницу, жену сына. Своей жизнью он может не очень дорожить, но пойти на бесчестье, навлекая опасность на другого, старший в роде не позволит себе никогда.
— А вы не допускаете, что эти бланки — ловкий ход ГПУ, которое уже дало их номера каждому своему агенту? — Оторвав картонную спичку, Кемпбелл старательно раскурил свой «данхилл», пыхнул клубом душистого пряного дыма. — За последние годы русские многому научились.
Коллинз пожал плечами.
— Возьмите хотя бы их политику на Востоке. — Кемпбелл чуть нахмурился, восприняв жест собеседника как несогласие с его словами. — Она становится более осмотрительна и эффективна, чем наша. Советы ищут реального сотрудничества и предлагают взаимовыгодные условия, мы цепляемся за прошлые методы, от которых давно пора отказаться. Но мы, пожалуй, отвлеклись. Какими силами будут располагать группы, намеченные для участия в выступлении?
— Объединение всех отрядов позволит создать очень подвижную часть приблизительно в триста-четыреста сабель.
— Вооружение?
— Русские трехлинейки, маузеры, несколько ручных пулеметов. К сожалению, среди повстанцев...
— Будущих повстанцев, скажем так. Пока это всего лишь банды сельских гангстеров, — глядя куда-то мимо собеседника, холодно уточнил Кемпбелл. — Да, так что «к сожалению»?