Над этим сейчас и размышлял Сологубов — как и с чего лучше начать вечером застольную беседу с Чарльтоном? Подобная внутренняя подготовка, как и сама встреча с Чарльтоном в ресторане, конечно, была бы излишней, если бы он знал, что через некоторое время упомянутый важный документ попадет к нему в руки и он сможет его прочесть от начала до конца.
В первых числах июля, после завершения сокращенного курса обучения в школе английской разведки, шестеро новоиспеченных шпионов НТС поодиночке были переправлены Сологубовым в Западную Германию, во Франкфурт-на-Майне, где их ожидал последний инструктаж перед заброской в Советский Союз. (Все эти агенты в войну активно сотрудничали с гитлеровцами на оккупированной советской территории. В их неизбежном теперь разоблачении Сологубов почти не сомневался: о каждом из шести он сообщил в Москву достаточно наводящих сведений.) Через день после отъезда своих подшефных покинул Лондон и сам «представитель центра НТС».
Отчитавшись во Франкфурте перед Околовичем и Романовым о проведенной в Англии работе, Сологубов наконец мог отправиться к месту своей основной деятельности — в американскую «Службу-22», в Мюнхен. На свою квартиру, к Марте, он прибыл десятого июля вечером.
А на другой день его навестил Кантемиров. Они давно не виделись, и встреча была очень теплой. После разговора за ужином о разных житейских мелочах Кантемиров с радостным волнением сообщил, что ему с помощью некоторых лиц, известных Петру Константиновичу, удалось наладить переписку со своими родственниками в Советском Союзе — братом и сестрой, которые зовут его вернуться на Родину.
— Хорошие, душевные письма прислали! Я их вам завтра обязательно принесу, — заключил свой рассказ Савва Никитич. И затем, расстегнув пиджак, стал доставать из внутреннего кармана какие-то разрозненные бумажные листки и складывать их на столе перед Сологубовым. — А сейчас я вам нечто совсем иное хочу показать.
— Что такое?
— Фотокопия с одного интересного документа. Думаю, вам пригодится.
Сологубов взглянул на заголовок на первом листке и не поверил своим глазам. Перед ним лежало то самое решение об НТС, принятое в Лондоне, о котором рассказывал майор Чарльтон.
— Где вам удалось это достать?!
— В хозяйстве самого Околовича.
— А если точнее?
— Там есть один многим обязанный мне человек... — Кантемиров вдруг озабоченно посмотрел на часы, встал из-за стола. — Петр Константинович, мне сейчас надо к Марте ненадолго, пока она не легла спать. А вы тем временем читайте. Потом обстоятельно об этом поговорим.
Все было, казалось, по-прежнему: чужая страна и чужие люди; чужой язык, непривычные нравы и обычаи. Но в этой тоскливо-знакомой обстановке, прежде обрекавшей Сологубова на внутреннее одиночество, он теперь чувствовал себя по-другому. Он как бы обновился душой. Это обновление шло от сознания того, что он здесь не сам по себе, а служит делу, важному и нужному для его родной страны, для своего народа. И поэтому он больше не испытывал той изнурительной страшной тоски, ощущения неприкаянности и отрешенности, которые сопутствовали его былым скитаниям на чужбине.
Эту новизну чувств Сологубов отметил в себе сразу же по возвращении в американскую «Службу-22» с заданием из Москвы в мае прошлого, 1955 года. С тех пор эти чувства постоянно жили в нем, давали ему зарядку энергии и инициативы — едва ли не самых важных качеств разведчика, без которых он даже при высоком уровне профессионализма просто балласт, ничто.
По приезде из Англии Сологубов снова был зачислен в группу капитана Холлидза. Вернее, прикомандирован туда. Из разговора с капитаном он понял, что в перспективе, вероятно, ему предстоит новая разведывательная «ходка» в Советский Союз. А пока Холлидз в первый же день засадил его за разработку очередной инструкции для разведчиков, дав ему отпечатанный на машинке набросок, исходные тезисы, которые надо было развить в небольшое учебное пособие с поучительными примерами из разведывательной практики.
Некоторые тезисы будущей брошюры Сологубову показались знакомыми.
«В разведке не существует соображений морали. Цель должна быть достигнута любыми средствами...
Не доверяйте никому. Не забывайте, что лишь тот разведчик гарантирован от провала, который неукоснительно следует этому правилу. В разведке тот, кто живет один, живет дольше...
Будьте осторожны. Следите даже за собственной тенью. Помните, что каждый из окружающих вас может подслушивать и наблюдать за вами...»