Вторично с генералом Мишутиным судьба свела Жменькова в 1943 году. Жменьков тогда был пропагандистом в изменнической армии Власова, и в составе небольшой группы таких же «просветителей» его командировали в Норвегию — там находился большой лагерь советских военнопленных — для вербовки добровольцев в РОА. В это же время генерал Мишутин как представитель командования немецких «остлегионов», только что посетив тот же лагерь, возвратился в Осло, в ту самую гостиницу, в которой вместе с другими власовцами остановился Жменьков.
После этого он ничего не слышал о Мишутине до конца войны. И только в 1950 году, будучи функционером «особой группы» НТС, по делам которой Жменькову случилось однажды побывать в здании европейской штаб-квартиры ЦРУ, во Франкфурте-на-Майне, он там опять увидел этого человека. Но уже не в форме советского генерала без знаков различия, а в элегантном штатском костюме. И, как Жменьков тогда же узнал, фамилия у него теперь была другая — Мальт.
Прошло еще несколько лет, и жизненные дороги этих людей, по существу, незнакомых, не сказавших друг другу и двух слов, снова пересеклись. В конце 1954 года Мальта из Франкфурта перевели в Мюнхен в «Службу-22», где около двух лет подвизался и Жменьков.
Такова в общих чертах была история, услышанная на лондонском аэровокзале Сологубовым. Ее убедительность для него заключалась в двух неоспоримых фактах. Это, во-первых, поездка Мишутина в Норвегию. И во-вторых, вербовка им добровольцев из числа советских военнопленных в немецкие «остлегионы». Оба эти факта подтверждались данными из другого источника, о котором Жменькову было неведомо. А Сологубов знал о них со слов подполковника Дружинина, изучавшего материалы следствия осужденных в 1946 году власовцев.
Путь к окончательной разгадке Мальта — Мишутина лежал через дальнейшее, более основательное изучение прошлой жизни заместителя шефа «Службы-22». Теперь это Сологубову было ясно. Но он долго был в затруднении, не представлял себе, как вплотную подступиться к этому суровому, замкнутому человеку, стоявшему намного выше его на служебной лестнице. Он примерял то один, то другой варианты — все они при обстоятельном, детальном рассмотрении оказывались непригодными: либо очень сложными, связанными с риском загубить все дело, либо малоэффективными в перспективе, требовавшими слишком много времени. И Сологубов день за днем, неделя за неделей настойчиво продолжал искать...
Однажды в конце июля, после работы, он спустился в служебный буфет выпить пива и поиграть на бильярде. Обстановка располагала к этому. На улице стояла жара под тридцать по Цельсию, а здесь, в небольшом, уютном полуподвальном холле, было прохладно, успокаивающе мягко жужжали вентиляторы. Сологубов заходил сюда и прежде — в обеденный перерыв или, как сейчас, по окончании рабочего дня. И не только ради того, чтобы перекусить и что-нибудь выпить, а просто потолкаться среди сотрудников «Службы-22», послушать их болтовню у буфетной стойки или за столиками, уставленными холодными закусками и бутылками с кока-кола, пивом и вином. И уже кое-что интересное ему удалось почерпнуть в этом холле — едва ли не единственном месте более или менее широкого общения работников всех отделов аппарата генерала Кларка.
Заказав пива, Сологубов одну кружку выпил тут же, у стойки, а вторую взял с собой в смежный с буфетом бильярдный зал. Оба бильярда были заняты, пришлось занять очередь.