Кириллов повертел конверт.
— Странно...
Почерк незнакомый. Подписи нет, а обращение — по имени и отчеству.
На листке в клеточку кто-то сообщал, что бывший начальник контрразведки «добровольческого корпуса» Сергей Петрович Оленев проживает в Москве.
Зимнее солнце заглянуло в кабинет, осветило бумаги на столе, и Кириллов вдруг вспомнил поездку на Северный Кавказ, Анну Ивановну Липатову, ее рассказы о белогвардейце Оленеве.
— Странно... — проговорил он снова и, взглянув на штемпель почтового отделения, подумал: «Похоже, что она. Но почему без подписи?» Еще раз перечитал письмо, выписал названный в нем адрес и решил запросить адресный стол. Ответили: Сергей Петрович Оленев по указанному адресу не проживает.
Запросил вторично: кто проживает?
Получив ответ, что прописаны Иван Андреевич Берсенев и Нина Алексеевна Прасолова.
Значит, ошибка.
Поскольку письмо было без подписи и обратного адреса, ему можно было не придавать серьезного значения. Но Кириллов вложил его в папку текущих дел.
Через несколько дней из приемной Кириллову сообщили: к нему хочет пройти гражданка Липатова Анна Ивановна. Он заказал пропуск, вышел встретить.
Пришли в кабинет. Анна Ивановна смущенно огляделась, сказала, извиняясь:
— Я послала вам письмо... Очень волновалась и, кажется, забыла подписать. Вы его получили?
— Да. Садитесь, пожалуйста.
Она с трудом опустилась в кресло, дрожащей рукой придерживаясь за подлокотник.
— Я его видела, — сказала она. — Помните, я говорила вам, что обязательно узнаю Оленева, если встречу. Так вот... Я встретила его у Чистых Прудов.
— И он узнал вас?
— Нет. Ведь он видел меня молодой и здоровой. Лицо у меня было другое. Щеку я распорола, когда падала со скалы. Арестованных у него было тогда много. Да и время...
— Да, конечно. А как он выглядит?
— Высокий, стройный, в пенсне, в барашковой шапке. Офицерская выправка. Мне показалось, он мало изменился. А руки... Руки совсем как тогда...
— Почему именно руки?
— Да разве можно забыть руки, которые вас били?! — воскликнула она. — А эти кувалды, эти кулачищи, как у хорошего молотобойца, — разве их забудешь! И потом, на безымянном пальце правой руки у него перстень. В нем — небольшой рубин, будто капля крови запеклась... Его-то уж я запомнила. Этот рубин не раз сверкал у меня перед глазами! А самое главное — привычка дуть на этот камень, когда взбешен или взволнован...
— Как вы его встретили?
— У Покровских ворот живет моя знакомая. Я хотела поехать к ней, как обычно, на такси. Но машин на стоянке не было. Я поехала в метро. От Кировской пошла пешком по бульвару. Проходила мимо двух мужчин. Они что-то обсуждали. Наверное, я не обратила бы на них внимания, если бы не этот жест. Увидела и просто остолбенела, глазам не поверила... Потом я заметила и перстень... Мне было трудно стоять, и я села неподалеку на скамейку. Мужчины вскоре расстались. Оленев пошел неторопливо, будто гулял, и это помогло мне. Я шла за ним до самого дома.
— Анна Ивановна, а вы не могли ошибиться?
— Ни в коем случае! — горячо сказала она.
— Но по адресу, указанном вами, человек с такой фамилией не проживает.
Она опешила:
— Не может быть. Я же у дворника спрашивала. Женщина, там двор скребком чистила. Еще переспросила меня: этот, говорит, молодой старик? Не улыбайтесь, она так и сказала. И квартиру мне назвала...
— Так вы по фамилии спросили?
— Нет. Ни фамилии, ни имени-отчества я не называла, — покраснела Анна Ивановна. — Но это он. Обязательно он!
— Ну, ладно. Проверим еще раз, — пообещал Кириллов. — Только очень прошу: сами, пожалуйста, ничего не предпринимайте. О результатах расследования мы вам сообщим. Если окажется, что это тот самый человек, которого вы имеете в виду, вам придется еще прийти к нам.
— Пожалуйста. В любое время.
Поднимаясь, она проговорила:
— Знаете, мне сейчас как-то очень не по себе. Неужели... Нет, нет! — перебила она себя. — Это все-таки был он! Оленев, и никто другой!
— Не волнуйтесь. И спасибо вам!
Кириллов проводил Липатову и задумался.
Конечно, старая женщина могла ошибиться. Сорок лет — срок изрядный. Да около пяти лет она была больна, даже речи лишалась... Брать человека на подозрение — дело серьезное. С другой стороны, памяти Липатовой можно позавидовать. В этом Кириллов убедился еще в Грозном. Да и приметы, которые она назвала, — нечастые. В конце концов этот человек мог сменить фамилию, имя.
Стоп, стоп! А фамилия Берсенев — вымышленная или настоящая? Запросить архив.
Кириллов придвинул к себе настольный календарь, решив пометить день возможного ответа из архива, перекинул несколько листков, механически прочитывая подписи к датам. Что такое? Внимательно перечитал напечатанное:
«40 лет со дня освобождения города Грозного от деникинских банд».
Вскочил, прошелся по кабинету, заглянул еще раз в календарь, улыбнулся и, решительно вырвав листок, направился к начальству.
...И ПРОЧИЕ ДОКУМЕНТЫ
Из отдела кадров финансового управления Кириллов запросил анкету ревизора Ивана Андреевича Берсенева.
На небольшой фотографии — серьезное, интеллигентное лицо. Год рождения 1887-й, место рождения — Псковская губерния, село Берсеневка, русский, дворянин, образование — Императорской кадетский корпус, Петербург, холост, не был, не привлекался, не имел...
В краткой автобиографии Берсенев сообщал, что в годы гражданской войны он добровольно перешел на сторону красных. Из армии выбыл по причине тяжелой контузии.
Фотографию с анкеты увеличили и размножили.
Через несколько дней архив прислал фотографию Сергея Петровича Оленева.
Обе фотографии Кириллов отправил на экспертизу с целью идентификации личности.
Эксперты дали положительный ответ: на фотографиях одно и то же лицо.
Кроме того, по обеим фотографиям Оленева опознали Анна Ивановна Липатова и два старожила из города Грозного, знавшие его в годы революции.
Для Кириллова все встало на свои места: под фамилией Берсенев скрывался преступник Оленев.
Поздно, но все же преступник найден. Кириллов мог возбудить уголовное дело, получить у прокурора санкцию на арест, но почему-то не торопился.
Изо дня в день просматривая почту, он ждал чего-то, очень для него важного. И вот это что-то пришло.
Следователь торопливо вскрыл конверт. Из него выпала старинная фотография на толстом картоне и письмо на четырех страницах ученической тетради, написанное мелким, убористым, но очень четким почерком. Кириллов читал, подчеркивая некоторые фразы.
В кабинет вошел один из оперативных работников.
— Слушай-ка, мне вот тут одну штуку принесли, — сказал он и положил на стол пистолет системы «вальтер».
— Ну и что? — спросил Кириллов, с сожалением откладывая письмо.
— Тут пометка есть. Вот я и подумал...
Взглянув на гравировку, следователь вскочил:
— Кто принес? Когда?
— Вчера из долгопрудненского отделения милиции доставили. Говорят, какой-то милиционер нашел...
— Что значит — какой-то? Разыскать немедленно!
— Разыщем.
Вечером в кабинете следователя сидели двое: молодой милиционер и пожилой железнодорожник.
— Так. А дальше что? — опрашивал Кириллов.
— Ничего, — сказал молодой. — Нашли и отнесли к нам в отделение.
— А человек этот куда пошел?
— Должно, к берегу. Куда же еще? — сказал старший. — Говорю вам — мы рыбу ловили...
— Но вы хоть его запомнили? Могли бы узнать?
— Конечно! — в один голос подтвердили рыболовы.
— В шапке он пирожком, — проокал пожилой.
— И снастей у него не было, — смущенно добавил милиционер.
— Эх, вы... А еще в милиции служите!
— Виноват, товарищ капитан...
Кириллов достал из стола фотографию с анкеты Берсенева.
— Этот?
— Точно! — обрадовался милиционер.