— Разрешите войти?
Не дожидаясь приглашения, гость решительно переступил порог, на ходу бросил:
— Вы один дома?
И, видимо, желая убедиться в этом, прошел в комнату, заглянул в туалет, на кухню, после чего бесцеремонно уселся. Явно шокированный поведением гостя, хозяин продолжал стоять, растерянно разглядывая его. А потом сердито спросил:
— Быть может, соизволите объяснить, кто вы такой и что привело вас ко мне?
Гость улыбнулся и с нарочитым добродушием сказал:
— Не надо сердиться... Садитесь, у нас серьезный разговор.
Присев, Ружинский хмуро буркнул:
— Слушаю вас.
— Вам передает привет Макс Гюнтер.
На лице Ружинского отразилось только недоумение.
— Гюнтер? Не знаю такого.
— Не валяйте дурака, Александр Борисович, — в голосе Кастильо слышалась угроза. — Не шутите с огнем. Вам он хорошо знаком. Или память изменила? Не рановато ли?
— Уверяю вас, извините, не знаю вашего имени...
— Мигуэль Кастильо.
— ...Я впервые слышу фамилию Гюнтер.
— Придется помочь. Макс Гюнтер — бывший сотрудник абвера. Точнее, один из руководителей абвергруппы, — и Кастильо назвал номер группы. — Вы служили под его началом.
Услышав это, Ружинский побагровел, вскочил, едва справляясь с дрожью в ногах.
— Это ложь, ложь! Я не знаю никакого Гюнтера и в абвере не служил! С чего вы взяли? — Он бегал по комнате, нервно пожимал плечами, наконец, дрожащими руками вытащил из кармана пиджака папиросы, спички и закурил. Несколько раз затянулся и глухо проговорил: — Вы пришли шантажировать меня?
— Успокойтесь, «Артист», — такая, кажется, кличка была у вас в абвере? — невозмутимо спросил Кастильо.
— Откуда вы знаете? — прохрипел Ружинский и, спохватившись, что, по существу, сейчас он выдал себя, стал вновь упрямо твердить: — Это ложь, шантаж! Я не служил у немцев! Я честно воевал, был ранен!
— Если, как вы говорите, честно воевали и у немцев не служили, то почему стали вдруг Ружинским? Ведь ваша действительная фамилия... — не закончив фразу, Кастильо в упор уставился на «Артиста», выдерживая паузу. — Может быть, назовете ее сами?
Ружинский молчал.
— Что же вы молчите? Будьте мужчиной, посмотрите правде в глаза. Вы — немец Хеллер. Под этой фамилией призывались, служили в Красной Армии, сдались в плен, служили в абвере. А теперь стали Ружинским. Просто так фамилии не меняют.
Ружинский почти шепотом спросил:
— Откуда вам все это известно?
— Из вашего досье по абверу, которое теперь у меня. Я в него время от времени заглядываю. — И, перейдя на доверительный тон, гость начал успокаивать хозяина дома: — Вы напрасно паникуете. Я вовсе не собираюсь доносить на вас Комитету госбезопасности. Полагаю, что вы человек разумный и мы найдем общий язык. А если нет — пеняйте на себя. Поступлю так, как сочту нужным.
Ружинский прошелся по комнате, сел.
— Что от меня надо?
— Вот это уже по-мужски, одобряю.
Кастильо похлопал Ружинского по плечу, голос стал прямо-таки медовым:
— Я из ЦРУ Фирма в рекомендации не нуждается. Абверовская агентура давно работает на нас. И ваш бывший шеф Макс Гюнтер тоже. Кстати, он лестно отзывался о вас.
— Я хочу знать, — уже спокойно спросил Ружинский, — как вы меня нашли, не зная нынешней фамилии?
— Отвечу. Это было нелегко. Помогли люди. В досье осталась ваша фотография. Опять же примета — отсутствие пальца.
— Что вы от меня хотите, господин Кастильо?
— Работы и только работы.
— Что я должен делать?
— То, что вы делали в абвере. Добывать информацию. Впрочем, вас, старого разведчика абвера, учить не нужно... Пригодится любая информация. Однако должен предупредить, что вознаграждение будете получать в зависимости от ценности ваших сведений.
Из внутреннего кармана пиджака Кастильо вынул пачку денег и сунул их Ружинскому.
— Это аванс.
У хозяина заблестели глаза, и Кастильо подумал: «Такой мать родную продаст. Макс Гюнтер был прав, рекомендуя «Артиста».
Ружинский с явным удовольствием взял деньги. Гость улыбнулся.
— Для порядка — прошу расписку. Как говорят русские, деньги счет любят, а я отчитываюсь перед шефом.
— Расписку? Это можно, — согласился Ружинский. Написал расписку, подписал и поставил дату, хотя об этом и не просили.
— Вот и прекрасно. Будем считать, что главная часть дела сделана. Остались детали... — И Кастильо извлек из портфеля небольшой сверток. В нем находились миниатюрный фотоаппарат и кассеты к нему.
— Вы, надеюсь, не разучились обращаться с этим?