Майор Баун, послание которого привело полковника в такой восторг, являлся начальником «Валли-1» и, следовательно, его непосредственным шефом. Такая похвала, естественно, радовала.
В послании Бауна подчеркивалось, что «Валли-1» возлагает на эту операцию большие надежды, и если она удастся, то опыт абверкоманды-103 будет распространен на другие фронтовые подразделения разведки, а офицеры — исполнители ЭАК-103 получат самые высокие награды. Одновременно Баун напоминал, что обстановка на фронте требует от разведки самых решительных и неотложных мер для своевременного получения исчерпывающей информации о противнике, с тем чтобы делом ответить на претензии Верховного командования вермахта и самого фюрера к разведке в связи с неожиданным мощным контрударом Красной Армии под Москвой, вынудившим немецкие войска к отступлению.
Герлиц на миг закрыл глаза, мысленно представил Канариса в позе провинившегося школьника перед рассвирепевшим фюрером, который, распекая адмирала, срывал на нем злобу за неудавшийся блицкриг, и ему стало не по себе. Он тряхнул головой, как бы освобождаясь от наваждения, и, произнеся вслух: «Не дай бог оказаться на его месте!», быстро встал и засеменил на тонких кривых ножках к письменному столу.
Усевшись, вытащил из ящика коричневую папку, на обложке которой витиеватым готическим шрифтом было выведено ЭАК-103. Раскрыв ее, стал любовно перелистывать подборку документов. Лицо полковника, отмеченное печатью увядания, с набрякшей кожей, серыми, старчески слезящимися глазами, мало что выражавшими в обычной обстановке, вдруг явственно оживилось и просветлело, когда он нашел нужные бумаги.
Это были тексты семи радиограмм, полученных от группы ЭАК-103, которая неделю назад была заброшена для сбора разведывательной информации в тыл Красной Армии на участке действия 61-й армии Западного фронта.
В телеграммах указывалось: выброска группы прошла успешно, документы и легенда оказались удачными; разведка ведется в соответствии с намеченным маршрутом; пройдены пункты Песочное, Уколицы, Сорокино, Бабиново, Мызин, Озернинский, Новогрынь. Содержались данные о замеченных на маршруте воинских подразделениях и объектах Красной Армии; выражалась уверенность в успешном выполнении заданий.
Пройдясь мелкими шажками по комнате, полковник посмотрел на часы, снова сел за стол и нажал кнопку звонка.
В кабинет вошел его адъютант, молодцеватый бравый лейтенант.
— Слушаю, господин полковник.
— Распорядитесь, Курт, чтобы к десяти ноль-ноль здесь сервировали завтрак на две персоны по первой категории. И еще. Когда появится капитан Фурман, пусть входит сразу же, без доклада.
Лейтенант щелкнул каблуками.
Герлиц по-отечески относился к адъютанту, который был сыном его друга, старого коллеги по работе в разведке, погибшего при выполнении задания во время польской кампании, и считал своим прямым долгом оказывать ему помощь и поддержку, тем более что его давней сокровенной мечтой было желание обручить с Куртом свою младшую дочь.
Фурман явился в точно назначенное время. В отличие от шефа он был строен, подтянут. Продолговатое, волевое лицо с завидным румянцем, спокойный, уверенный взгляд карих глаз указывали на отлично сохранившееся здоровье, хотя, судя по сильной проседи зачесанных назад слегка рыжеватых волос с большими залысинами, ему можно было дать и пятьдесят.
— Хайль Гитлер! — едва переступив порог кабинета, четко отрапортовал Фурман.
Услышав ответное «Хайль!», Фурман подошел к полковнику.
Герлиц улыбнулся.
— По вам, капитан Фурман, можно проверять часы.
Герлиц пригласил его к сервированному в углу кабинета столу. Разливая в рюмки коньяк, полковник, коверкая русские слова, сказал:
— Кушайт на здравье.
— Я вижу, господин полковник, вы делаете успехи. Это тем более похвально, что русский язык очень трудный. Признаться, мне и самому иногда приходится обращаться к словарю, хотя русский — мой родной язык.
— Да, да, — закивал полковник, — отшень, отшень трудный. Но я не унывайт, — он поднял рюмку, приглашая капитана выпить.
— Ваше здоровье, господин полковник, — предложил капитан.
— Нет, — заявил полковник, — прежде всего за успех нашего ЭАК-103. Вот, пожалуйста, посмотрите, — и передал Фурману послание майора Бауна.
Пока Фурман читал, Герлиц, откинувшись на спинку кресла, внимательно следил за выражением его лица.
Как человек капитан ему не нравился, но с Фурманом нельзя было не считаться как со специалистом, рекомендованным самим Бауном. К тому же Фурман в совершенстве владел несколькими европейскими языками, в том числе такими важными теперь, как русский, польский, чешский. Капитан был выходцем из России, сыном мелкопоместного дворянина, военное образование получил в Петрограде. Не приняв Октябрьскую революцию, он с оружием в руках выступил против Красной Армии, служил в деникинской армии, с остатками которой и бежал за границу. Обосновался в Германии, где обзавелся семьей, имеет четырех детей.
Герлиц доверял капитану, поручал ему самые ответственные задания, но капитан был русским, а к ним, как истый ариец, полковник испытывал душевное пренебрежение и настороженность. При каждом удобном случае Герлиц пристально наблюдал за капитаном, старался вызвать его на откровенность. Но капитан всегда был подчеркнуто официален, почтителен, серьезен и непроницаем; полковнику так ни разу и не удалось проникнуть в тайники его души.
— Что ж, прекрасно, господин полковник. Мне остается только поздравить вас, — заявил капитан. — А теперь позвольте, — продолжал он, вынимая из портфеля папку с документами, — передать то, что вы просили. Вот, пожалуйста.
Схватив папку, Герлиц быстро уселся за стол. Развернув ее, он посмотрел вначале на титульный лист, затем — на последнюю страницу и радостно воскликнул:
— Ого, тридцать страниц! Превосходно, капитан, просто превосходно!
«Штаб «Валли»
Нач. отдела «Валли-1»
Господину майору Бауну
Согласно Вашему распоряжению направляю подробное описание операции ЭАК-103.
Приложение: по тексту на 30 страницах
В докладной отмечалось:
«Разведывательная группа ЭАК-103 состоит из 22 человек, экипированных в форму военнослужащих Красной Армии: руководитель группы в звании ст. лейтенанта, его заместитель — лейтенанта, остальные участники — красноармейцы.
Руководителем группы является Альберт — кадровый сотрудник абвера, немец, унтер-офицер Ганс Мюллер, 1914 года рождения, выступающий перед участниками по легенде как бывший офицер Красной Армии, старший лейтенант Митин Сергей Иванович, добровольно перешедший на сторону германских войск. Он прекрасно знает русский язык и условия жизни в России, так как прибыл на родину два года тому назад в порядке репатриации из России, где находился вместе с родителями со дня рождения. С участниками группы его познакомил за три недели до выхода на задание лично полковник Герлиц.
Заместителем руководителя является «Ник», Николкин Василий Михайлович, 1919 года рождения, русский, уроженец и житель Смоленской области, бывший командир взвода мотопехоты 108-й танковой бригады Красной Армии, взят в плен в октябре 1941 года, завербован капитаном Фурманом в лагере военнопленных в Брянске. До поступления в разведку служил в лагерной полиции в должности командира взвода полицейских. Зарекомендовал себя как смелый, волевой, инициативный, исполнительный сотрудник, пользующийся авторитетом у подчиненных. По легенде — Николаев Михаил Ермолаевич.
Остальные участники группы подобраны в лагерях военнопленных из числа бывших военнослужащих Красной Армии, попавших в плен при различных обстоятельствах. Все они прошли стажировку по работе в лагерной полиции. Большинство участников имеет на оккупированной территории семьи, которые по разным причинам не успели эвакуироваться в восточные районы России.
Разведывательную подготовку участники группы прошли в городе Орджоникидзеграде в школе под руководством капитана Фурмана.