Следователь постучал пальцами по столу.
— Буйнов вовремя предупредил нас о диверсии, но не указал, где заложена мина, — сказал следователь.
— Так мину закладывал Титов с кем-то из партизан! — уже в панике крикнул Буйнов. — Мне эту работу не доверили, поскольку я не специалист.
Следователь заметил:
— Это нам тоже известно... Но ты, Буйнов, оказывается, не все доносил нам, почему? — Он помолчал минутку, добавил: — Кое-что утаивал от нас. С какой целью?
Буйнов вздрогнул, заговорил, чуть не плача:
— Герр майор, я клянусь! Все, что мне удавалось узнавать, я при первом же удобном случае докладывал вам! — Он повернулся лицом к портрету Гитлера, висевшему на стене за спиной следователя, несколько раз широко перекрестился. — Вот! Вот вам крест святой, герр майор! Все, все, что я вам говорю, есть истинная, святая правда!
Гитлеровец сдвинул брови, посмотрел на Буйнова, потом на партизана.
— Странно. А как же тогда понимать его? — он кивнул на Титова. — Он же утверждает противоположное?
— Он врет нагло! — заорал Буйнов.
Следователь насупился.
— Все это очень странно, Захар Буйнов.
Буйнов отупело посмотрел на следователя. Он, видимо, сам не мог объяснить поведение партизана. Следователь повернулся к Титову.
— Титов, может быть, вы внесете ясность в это запутанное дело? Помогите своему партнеру найти истину.
С каким бы удовольствием Титов ударил сейчас провокатора в его наглую рожу. Но ему надо сдерживаться. Он смиренно посмотрел на гитлеровца, кашлянул в кулак. Заговорил как-то виновато:
— Господин майор, понимаете, мне трудно, очень трудно. Может быть, действительно я что-нибудь путаю? Но вы же, господин майор, наверное, уже делали в его доме обыск и сами смогли убедиться в том, что я прав!
Услышав о возможном обыске в доме Буйнова, гитлеровец удивленно взглянул на партизана.
А тот продолжал:
— Мне одно неясно, я толком не пойму, почему Захар Петрович упирается? Если он докладывал вам все, что узнавал о партизанских делах, так почему не желает быть последовательным и искренним до конца? Что его сдерживает?
Буйнов истерически завопил:
— Тю-у! Бешеная собака! Да о чем я должен говорить? В чем ты меня обвиняешь, ну скажи?!
Титов неуверенно посмотрел на следователя, словно хотел получить у него поддержку. А немец был в большом затруднении. Ему трудно было разобраться: их старый агент, которому они до сих пор верили, в чем-то замешан, а партизан, неделю упорно молчавший, открыто и подробно рассказывает о боевых делах. Что бы все это значило?
Титов осторожно попросил:
— Господин майор, если можно, конечно...
— Что?
— Разрешите закурить?
Шранке протянул ему портсигар. Чиркнул зажигалкой. Титов затянулся. Ух как закружилась голова! Нет, курить нельзя, силу потеряешь. Он загасил сигарету в пепельнице.
— Крепковата. Отвык. — Гитлеровец понимающе кивнул, а Титов снова заговорил: — Господин следователь, разрешите мне спросить вас о гарантиях. Меня интересуют условия, которые вы предоставляете людям, ведущим себя на следствии честно и открыто.
Майор прищурился, пристально и с большим интересом посмотрел на партизана:
— Вы, господин Титов, очевидно, имеете в виду то, чем мы платим за искренность?
— Да, господин майор, именно это...
Фашист сощурился, побарабанил пальцами по столу.
— Я вас вполне понимаю, господин Титов... Так вот, тем лицам, которые ведут себя искренне с нами и мы в этом убеждаемся, даруется жизнь! — Фашист поднял палец: — Понимаете? Жизнь!..
— Значит, если я искренне и честно расскажу вам все, что связано с подготовкой диверсии в городской гостинице, вы освободите меня? — спросил Титов, как бы задохнувшись.
Следователь ударил ладонью по столу.
— Именно так! Но если вы убедите меня в этом на все сто процентов, и не меньше, господин Титов!
— Понятно. Благодарю вас, господин майор. Но дело в том, что, оказавшись на свободе, я буду уничтожен им! — он кивнул на Буйнова, который находился сейчас как бы в прострации: молчал и дышал как рыба, вынутая из воды. — Поэтому я прошу вас, помочь мне скрыться из города после того, как я все расскажу. Если вы этого не гарантируете, то я буду вынужден отказаться от дачи показаний, опасаясь мести. В таком случае для меня будет выгоднее сидеть за решеткой, чем гулять на свободе, где мне угрожает смерть.
Следователь откинулся на спинку стула.
— Да-а, черт побери, вы правы! Попали в интересную ситуацию. Не завидую я вам, господин Титов! Ха-ха-ха! — откровенно и нагло рассмеялся гитлеровец. — Не сгущайте краски. Если вы будете чистосердечны и детально изложите коварные замыслы партизан, то мы гарантируем вашу безопасность. Я вам обещаю.