Они долго сидели за столом, вспоминая, как проводили вместе время, как налаживали холодильную установку и устраняли капризы техники, с которыми им пришлось столкнуться.
— А знаешь, Джим, Лариса приготовила для тебя сюрприз. Подавай на стол, — сказал Кленов, обращаясь к жене.
Джим с нескрываемым любопытством бросил взгляд на Ларису и улыбнулся. Лариса удалилась на кухню и вскоре вернулась с большой супницей в руках. Поставила на стол. Начала разливать по тарелкам.
— Уха-а, — радостно догадался Джим.
— Твоя любимая, — подтвердил Кленов.
— Ну обрадовали. Спасибо, Борис, спасибо, Лариса. — Джим подошел к Ларисе и поцеловал ей руку.
— А мне? — пошутил Кленов.
— А тебе обещанный рыбацкий набор, последняя новинка, — ответил Джим, направляясь к чемодану, откуда вынул красивую коробку с набором разных крючков и приспособлений.
Сгорая от нетерпения, Кленов открыл коробку, с нескрываемым восхищением начал перебирать содержимое.
— Борис, уха остынет, — с укоризной напомнила Лариса замешкавшемуся мужу.
— Уважил. Спасибо, Джим. Ну а теперь возьмемся за уху, — согласился Кленов.
Уха удалась на славу. Джим жмурился от удовольствия, приговаривая:
— Ничего вкуснее не ел…
— Наливай еще. Ешь, не стесняйся, — угощал Кленов.
Съев две тарелки ухи, Джим крякнул от удовольствия, поднялся из-за стола, подошел к баулу и вынул оттуда коробку.
— А это вам, Лариса. Чуть не забыл, — сказал он, вручая ей французские духи.
После сытного застолья Джим изрядно захмелел, и супруги Кленовы предложили ему с дороги немного отдохнуть. Джим не заставил себя долго уговаривать, и в его распоряжение тут же была предоставлена спальня.
Потом они вместе гуляли по городу, любовались Волгой, делились впечатлениями, прошли мимо завода, где работал Кленов.
— Как наша установка? — поинтересовался Джим.
— Не обижаемся.
— Кто налаживал-то? — пошутил Джим.
— А кто помогал? — в ответ улыбнулся Кленов.
— Все правильно, — согласился Джим.
— А как себя чувствует моя харьковская бритва?
— Спасибо. Работает как зверь.
— То-то. — Не сговариваясь, они дружно рассмеялись.
Некоторое время шли молча. Джим с любопытством рассматривал знакомые места, новостройки, отмечал про себя, как похорошел город.
— Джим, а как тебе жилось все это время? — спросил Кленов.
— Собственно, и рассказывать нечего, — после минутного раздумья начал он. — Работа. Дом. Болезни. Вокруг этого и крутилась моя жизнь.
— Не густо. Ну а как общая обстановка у вас? Размещение «першингов»-то все-таки допустили.
— Допустили, — согласился Джим.
— А почему?
В ответ Джим, криво улыбнувшись, пожал плечами.
— Я скажу. Плохо протестуете.
— Возможно… Я далек от политики, Борис.
— Разве можно стоять в стороне, когда мир катится к войне? — И Кленов с укором посмотрел на Джима.
— У нас на всех углах кричат, что Россия активно вооружается, чтобы прибрать к рукам Европу, — ответил как бы оправдываясь, Джим.
— И ты веришь этой чепухе? — возмутился Кленов. — Ты, который прожил у нас целый год?
— Я-то, может, и нет, а вот остальные…
— Хватит вам о политике, — перебила до сих пор молчавшая Лариса.
Кленов посмотрел на жену, затем перевел взгляд на Джима.
— Ты не подумай, что я агитирую тебя стать борцом за мир и тем более коммунистом. Вопрос мира и войны сейчас стал острее клинка, и он не может не волновать честных людей. Извини, — заключил Кленов.
Поздно вечером Кленов вместе с женой отвезли Джима в гостиницу.
— Счастливого тебе пути, Джим. Привет Ненси. А это маленький сувенир от нас. — И Кленов передал Джиму палехскую шкатулку.
— Благодарю. Рад буду принять вас у себя, — ответил Джим, прощаясь.
…Джим поднялся в номер, и в ту же минуту к нему заглянул Брук.
— Вижу, что неплохо провел время, — усмехнулся Брук.
— Лучше и не придумаешь, — откликнулся Джим.
— Ужинать идешь?
— Что вы, как можно? — И Джим с удовольствием погладил свой живот.
— А впрочем, напрасно я спросил. Забыл. Русские умеют угощать… Конечно, была осетровая уха или рыбный шашлык. Что-нибудь в этом роде. Ну ладно, не буду мешать. Я пойду. — И Брук покинул номер.
Джим разделся, сел к столу. Посмотрел на лежащую бумагу. И тут впервые подумал, что не написал ни одного письма Ненси. Взял листок. «Впрочем, до отъезда осталось не так уж много времени. Вряд ли письмо придет до моего возвращения», — решил он. И тут же вспомнил о самоваре.