— Не взяли, а украли.
— Да.
— Джим Карло, признаете, что этот пластмассовый чемоданчик вы зарыли в лесу?
— Да, признаю…
— С какой целью вы приехали в Советский Союз?
— Разрешите воды… и, если можно, закурить, — промямлил Джим.
Джим залпом осушил воду. Вынул из пачки папиросу, помял ее. На минуту задумался…
— Не знаю, с чего и начать, — произнес он, собираясь с мыслями. — Биржа труда направила меня на фирму, занимающуюся, как мне объяснили, упрочением деловых связей с русскими. Мне предложили совершить экскурсию в Россию, выдали большой денежный аванс. Потом меня обучили, как надо вести себя в России. Вам, конечно, не понять, что такое быть безработным. Когда у тебя большая семья, больные дети, долги… В конце концов я согласился, разумеется, за крупное вознаграждение. Им для чего-то потребовался советский паспорт и военный билет. Я должен был их взять у инженера Кленова, что я и сделал.
— Вернее, выкрасть, — поправил майор Хохлов.
— Да, выкрасть… Как я виноват перед Борисом… Нет мне прощения… Хозяева фирмы сказали мне, чтобы я отвез и закопал у озера пластмассовый чемоданчик. Это посылка, сказали мне, для незаслуженно осужденного советским судом «борца за права человека», который якобы нуждается в помощи и поддержке. При этом дали понять, что иного канала помощи ему не существует. Вот, мол, и приходится идти на подобную хитрость. Указали место, где надо зарыть чемоданчик в землю, причем обязательно на метровую глубину, чтоб нельзя было обнаружить. Я специально тренировался…
— И вы не поинтересовались, что в этом чемоданчике?
— Мне сказали, что деньги, дефицитные лекарства, часы и разные вещи для продажи.
— И вы поверили?
— Не совсем. Вес чемоданчика внушал сомнение, как и многое другое. Но для меня мосты были уже сожжены… Аванс ушел на погашение долгов, на лечение детей… А чем рассчитываться? Поверьте, я мучился, переживал… Даже появилась мысль прийти к вам с повинной и все рассказать… Не верите?
— И что же вам помешало?
— Не хватило духу.
Джим глубоко вздохнул.
— Укажите адрес и имена сотрудников фирмы «Блиц», с которыми вам пришлось иметь дело перед поездкой в Советский Союз.
Джим назвал адрес фирмы «Блиц» и дал характеристики двум ее сотрудникам — Блицу и Крепсу.
— Я про-те-стую, — вновь вмешался в разговор Брук.
— Против чего вы протестуете, господин Брук?
— Против всего того, что здесь происходит.
— Мы тоже протестуем, и прежде всего против происков ЦРУ, жертвой которых стал ваш соотечественник, — спокойно возразил майор Хохлов. — Джим Карло, на основании статьи 65 Уголовного кодекса РСФСР вы задержаны. Оденьтесь и следуйте за мной, — приказал майор Хохлов.
Павел Кренев
С КАМНЕМ В КАРМАНЕ
1
В половине десятого переливисто зазвонил внутренний телефон. Что-то рано сегодня. Обычно с утра Сергеев старался не беспокоить. Значит, неотложное дело.
Васильевский поднял трубку.
— Здравствуйте, Михаил Александрович. Слушаю вас.
— Доброе утро. Зайди ко мне, Александр Павлович.
Голос у Сергеева ровный, по телефону у него никогда не поймешь: спокоен он или волнуется.
Но как только Васильевский зашел к Сергееву в кабинет, сразу понял: произошло нечто серьезное — шеф стоял у окна и курил.
Хорошо, что у людей есть устоявшиеся привычки, по которым можно сразу определить их настроение. Когда начальник отдела ходит по кабинету, он думает и нервничает. В такие минуты он часто подходит к окну и подолгу в него смотрит, будто в проходящих трамваях или людском потоке высматривает решение.
— Проходи, Саша, садись.
Сергеев взял из раскрытой папки бумаги и протянул Васильевскому.
Документ оказался телеграммой, пришедшей ночью из Центра. Александр первым делом глянул на подпись, чтобы сразу знать, с кем имеет дело. Внизу стояла фамилия одного из руководителей контрразведывательного управления. Уровень солидный, ничего не скажешь. Сверху, наискосок, черными чернилами была нанесена резолюция начальника их управления, генерала Покрышева. Этот почерк Александр смог бы отличить среди тысячи других: прямой, почти без наклона, крупный и размашистый, с четко выведенной каждой буквой, острый на изгибах — почерк повторял особенности характера начальника.
Резолюция Покрышева была лаконичной:
«Тов. Сергееву. Прошу в кратчайшие сроки собрать характеризующие Панкова данные, выяснить степень секретности располагаемых им сведений. Решите вопрос о кандидатуре командируемого за рубеж работника».