Однако при всей своей сдержанности Петр Максимович не мог скрыть, что Наташа ему нравится.
Как-то осенью они задержались в институте и, возвращаясь домой, шли по набережной. Стояла безлунная ночь. Они молча глядели на мерцавшие сквозь туман одинокие звезды. Кругом было тихо, и только листья шуршали под ногами. Заговорили о поездке Егорова на предстоящий международный симпозиум в столицу небольшого европейского государства.
— Как жаль, что вы уезжаете. Мы поехали бы в воскресенье в Абрамцево…
Он даже вздрогнул от неожиданности.
— Да, конечно… Мне тоже жаль… Нет, я не то хотел сказать. Но впереди еще столько воскресений, — и, кажется впервые, он пожал ей руку и уж совсем неожиданно прижал ее ладонь к своей щеке.
Потом он стал рассказывать ей о симпозиуме, о возможных дискуссиях. Наташа встревожилась.
— А вас не положат там на обе лопатки?.. Я боюсь за вас…
— Что вы, Наташенька… Мы так далеко впереди их…
И он говорил о шефе, о лаборатории, о последних открытиях. Наташа перебила его.
— Извините меня, Петр Максимович, но мне все это надоело в институте. Давайте о чем-нибудь другом…
Наедине с Дженни…
Через несколько дней он улетел за границу.
Его встретили там очень радушно — имя молодого ученого было известно участникам симпозиума. Петр Максимович возглавлял нашу делегацию, и к нему был прикреплен гид, один из местных ученых, хорошо знавший русский язык и работавший в области смешной с той, где вел свои исследования профессор Круглов. Это был молодой элегантный человек, вежливый, предупредительный. Все его звали запросто Карл.
— Вы можете мной располагать, как вам угодно. Надеюсь, что и вы в долгу не останетесь, когда я приеду в Москву.
— А вы собираетесь к нам?
— Да, в порядке обмена… Соответствующие переговоры уже ведутся…
И он назвал один из крупных московских институтов, где ему, вероятно, предоставят возможность поработать.
На первых порах Петр Максимович был весьма доволен, что к нему прикрепили такого гида. Несколько раздражало и беспокоило лишь одно обстоятельство: Карл буквально заполнил его время — ни одного вечера Петр Максимович не смог провести вместе с товарищами по делегации. Сегодня театр, завтра прогулка за город, затем в гости к какому-то профессору. Петр Максимович насторожился: в чем дело? Но разговоры, которые вели с ним, касались самых отвлеченных тем, связанных с наукой вообще, с литературой и искусством. И только однажды разговор переключился на его институт. Все началось с какого-то спора, в ходе которого он сам стал говорить об институтских делах. Но задумался он над этим уже позже, вернувшись в гостиницу.
Гид познакомил его и со своей сестрой Дженни. Эффектная молодая женщина с копной золотистых волос, небрежно спадавших на оголенные плечи, с мягкими темными глазами и белой шеей в мелких веснушках. Она тихо сказала ему: «Я большая поклонница вашей страны, ее прогрессивной науки».
Симпозиум близился к концу. Петр Максимович вместе с товарищами распланировал оставшиеся свободные вечера. И вот снова неожиданное приглашение: Карл зовет его к себе в гости. Егоров вежливо пытается отклонить приглашение, но ничего не выходит. «Я и Дженни хотим попрощаться с вами. Скромный ужин в узком семейном кругу. Мы да старики»…
Но «семейный круг» неожиданно сузился. Хозяин дома очень огорчен: родители вынуждены были поехать за город к тяжело заболевшему дяде. И они сели за стол втроем. А вскоре и сам Карл исчез — позвонили родители и умоляли сына срочно приехать, дяде стало совсем плохо…
— Дженни, ты останешься за хозяйку. Я скоро вернусь.
Петр Максимович не успел и слова вымолвить, как Карл распрощался, и они оказались с Дженни вдвоем во всей квартире.
Впрочем, не совсем так. Вдвоем, если не считать служанки, миловидной русоголовой блондинки, неожиданно появившейся в комнате в тот самый момент, когда Дженни предложила гостю пересесть поближе к камину.
— Прошу прощения, госпожа…
— Я, кажется, ясно сказала: сегодня вечером мы обойдемся без ваших услуг, Катрин!
— Извините, — испуганно пролепетала девушка. Так же как и хозяйка, она свободно говорила по-русски. — Какой-то господин настойчиво требует вас к телефону… Да, я ему говорила, что госпожа просила не беспокоить ее, но он уверяет, что к нему это не относится, что вы будете очень рады его звонку, что меня строго накажут, если я не доложу вам.