Победоносенко уже хотел было сунуть коробку в карман, потом что-то вспомнил, открыл крышку, достал лежавшие там несколько сигарет и бережно положил на стол.
— Аркадий Семенович сигареты не уважает. Он признает только трубку. Ба! А это что за цифирь? Может, записывал что на память и забыл? — и протянул коробку шоферу.
На внутренней стороне крышки было написано: ВК-68-75.
— Кто его знает, что за цифирь. Я лично не записывал. Похоже, что пассажир, тот, что обронил сигареты, цифирь писал… Ты плюнь на эту цифирь. Плюнь да разотри. Коллекцию не портит.
— А что за пассажир такой? Рассеянный с улицы Бассейной?
— Это я тебя все хотел спросить, да недосуг было. Забывал. Странная, друг Аркадий, история приключилась… Вез я парочку за город. Симпатичные. Вроде как из Прибалтики. Так вот, понимаешь… — и шофер быстро невнятно затараторил, глотая слова, а там, где их не хватало, начинал вдруг «разговаривать» языком жестов…
— Подожди, подожди! Аркадий Семенович не любит, когда говорят так много и так быстро. У нас на Дерибасовской в таких случаях кричали: «Гражданин! Соблаговолите заткнуть фонтан!» Давай выпьем еще по сто, понюхаем пробочку и пойдем ко мне закусывать — имею предложить отличнейший пирог с капустой. Там мы с тобой примем еще по сто и уж в точности выясним — кто, куда, зачем ехал и что ты хотел спросить у гражданина Победоносенко.
Друзья обнялись, расцеловались и, слегка покачиваясь, вышли из пивной.
…Как и следовало ожидать, ни один из одиннадцати адресов подмосковного городка в бюро обмена не регистрировался и в бюллетенях не значился. Вариант бюро обмена отпал начисто. Более близкое знакомство с материалами дела, в частности с беглой характеристикой жителей тех квартир, в адрес которых были отправлены газеты-листовки, мало чем обогатило Птицына, Однако некоторые выводы, которые могут пригодиться в будущем, были сделаны. Квартиры эти, как правило, отдельные. Много студентов вузов и техникумов. Есть и врач — молодой человек, работающий в местной поликлинике, и педагог — преподает литературу в здешней школе. Идеологический снаряд выпущен с каким-то определенным расчетом. Каким?
…Птицын включил транзистор и в ожидании Бахарева занялся кофеваркой. Ждать пришлось долго, и не одна чашка кофе была выпита, пока около пяти вечера Бахарев объявился. И сразу же попросил вызвать Снегирева.
— Хочу показать ему вот эту фотографию, — и он положил на стол фотоснимок.
— Кто это?
— Ольга.
— А при чем тут Снегирев? Думаешь, что это она и выпорхнула из «Метрополя»?
— Может случиться, что и так. Но вот факт абсолютно достоверный: в подмосковном городке Ольга проходила практику в поликлинике. У нее там широкий круг знакомых — врач, учитель, студенты… — И Бахарев подробно рассказал о своем сегодняшнем визите к Марине.
…На сей раз Марина встретила Бахарева приветливо: чувствует себя лучше, была уже в институте. Придется подналечь, чтобы наверстать пропущенные лекции, семинары. И тем не менее она не прочь в воскресенье отправиться куда-нибудь в лес, за город. На дворе стоит чудесная осенняя пора. И если Николай составит компанию, она будет очень рада. Николай тут же откликнулся шуткой:
— С вами хоть на край света. Но у вас, кажется, есть излюбленные места в Подмосковье. Помнишь, ты мне рассказывала о веселом загородном пикнике. Восторгалась живописными перелесками… И компания, кажется, была милая.
— Да, да, вспоминаю. Это меня Ольга затащила туда. Она проходила практику в поликлинике и подружилась с тамошней молодежью. Чудесные ребята. Компания оказалась действительно милой. Жаль, что мы еще не были с тобой знакомы тогда. Тебе было бы там очень уютно. Между прочим, у костра с печеной картошкой шли жаркие литературные споры. Страсти — до белого каления…
— О, я люблю такое общество. О чем спор шел?
Марина на мгновение задумалась.
— Если мне память не изменяет, началось с того, что один из студентов заявил, будто настоящее искусство независимо от жизни. Оно как бы интуитивно и отрешено от бренного мира.
— Любопытная точка зрения. Нечто в этом роде я читал у австрийского психолога Зигмунда Фрейда. А что утверждали оппоненты?
— Главным оппонентом, конечно, был учитель литературы. Тот так и сыпал цитатами. Стендаль, Белинский, Толстой… Тебя не хватало у костра, ты у меня умненький, Коля, страшной силы эрудит!
— А ты уверена, что я поддержал бы учителя?
— Я как-то не задумывалась над этим, Коля. Но мне казалось, что ты…