К вечеру 19 июля Талуотса под надежной охраной доставили в Таллин, в Комитет государственной безопасности.
Карл, или теперь Ильмар Талуотс, почувствовав, что чекисты не верят ми одному его слову, решил «открыться»:
— Вы меня извините, но вообще-то я не Талуотс, а Петерсон Карл Николаевич…
Допрос вместе с Карповым вел начальник следственного отдела подполковник Донат Аркадьевич Пупышев, чекист с большим стажем, отличавшийся высокой интеллигентностью.
Выходец из семьи лесничего, Донат с детства обладал необыкновенной наблюдательностью, любил художественную литературу, умел рисовать, а уж его каллиграфическим почерком в свое время были написаны десятки стенгазет. И Карл-Ильмар еще не подозревал, что в течение пяти с лишним месяцев этот далеко не могучий и не страшный на вид человек заставит его выложить самое затаенное.
В кабинете с длинным столом было тепло и уютно, и в какие-то мгновения все происходящее казалось Ильмару сном.
Он сделал вид, что глубоко раскаивается в содеянном, назвал имя начальника американской разведшколы Пауля Поулсона, рассказал о полученном задании — заняться в Эстонии сбором сведений о строительстве аэродромов, мостов, о состоянии железных и шоссейных дорог, найти и завербовать помощников для шпионской работы, добыть образцы советских документов. Какие задания имел его напарник, он не знал. Под каждым листом протокола шпион четко вывел свое имя и фамилию:
«Карл Петерсон».
Когда его уводили в камеру, он почти ликовал: ему повезло, он ловко провел следователей.
Но уже на другой день ему предъявили официальную справку о том, что в Эстонской ССР никогда не существовало Карла Николаевича Петерсона, уроженца города Пярну. Подполковник, показавшийся вчера симпатичным, был строг и категоричен. И шпион растерялся. В Америке, да и в Мюнхене его запугали зверствами чекистов, поэтому он ни при каких обстоятельствах не должен называть своей настоящей фамилии.
— Я убедился, что после того, как я был схвачен с оружием в руках, ко мне здесь относятся корректно, что американская пропаганда о ваших зверствах была лживой… — заискивающе заговорил шпион, — поэтому хочу сказать вам всю правду
И он назвал свое настоящее имя — Кукк Калью Николаевич, родился 16 марта 1923 года в Тахкуранна Пярнуского уезда. Его отец и мать в начале войны категорически возражали против его вступления в немецкую армию, не хотели, чтобы сын воевал с Советской властью. Поэтому он не мог явиться к ним, а пошел с Яном Ярве к его родственникам.
Сидя в камере, он опять радовался, что назвал чекистам только свое имя и не выдал Яна, но не прошло и недели, как имена Ханса Тоомла и его сестры Хельги Ноормаа прозвучали из его уст.
— Почему не назвали их раньше? — спросил следователь. — Ведь вы уверяли нас в своей искренности.
Калью Кукк втянул голову в плечи.
— Извините… не хотел выдать человека, у которого мы жили.
Калью Кукк наивно полагал, что допросы в кабинете подполковника Пупышева будут вестись бесконечно, что он, Калью, никогда не скажет главного, что за отсутствием серьезных улик дело ограничится для него тюрьмой или ссылкой. Главное — уцелеть в этой переделке, сохранить жизнь. Да, он очень хотел жить, хотя уже не мог представить, как его дальнейшая жизнь может сложиться. Удастся ли бежать? Воспользоваться «окном» на советско-финляндской границе? Или где-нибудь на время затаиться? Или американцы найдут способ выручить его из беды? На это он уже не надеялся.
Хотя допросы вел в основном подполковник Пупышев, оперативная группа Старинова продолжала поиск. Надо было установить, что успели сделать шпионы за два с лишним месяца действия на территории республики, какие завели связи, кого успели завербовать, имеется ли у них резидент и кто он, найти новые вещественные доказательства враждебной деятельности задержанных.