После смерти Унрау Всесоюзный совет адвентистов седьмого дня возглавил Манжура. Как у всякого «живого Христа», у Манжуры появились «ученики». Первым среди них оказался некто Гадюкин и не только по счету, первым по надежности, исполнительности, изобретательности. Имеется в виду изобретательность особого рода. Гадюкин мог «выпускать яд» незаметно, жалить душу с елейной улыбкой на лице. Он прошел «великую» школу лицемерия и ханжества, изучил науку растления человеческих душ. Это был дьявол в образе ангела. Ядовитая гадюка в самом обычном понимании слова.
Науку лицемерия Гадюкин познал в библейской школе в Германии. Талантливого ученика приметила кайзеровская разведка и в 1918 г. завербовала. Под видом военнопленного, возвращающегося на родину, он был переправлен на территорию РСФСР и приступил к выполнению заданий немецкой секретной службы. Положение одного из руководителей адвентистов давало ему возможность широко вести антисоветскую пропаганду, вовлекать паству в подрывную деятельность против молодой Советской республики.
В числе «учеников» Манжуры оказался и его сын Кузьма, получивший образование, как и Гадюкин, в той же библейской школе и ставший агентом немецкой разведки. Кузьма старался не отстать от отца, трудился на вражескую секретную службу в поте лица. Старания были так откровенны, что в момент ухода фашистских войск с оккупированной территории ему ничего другого не оставалось, как уйти вслед за гитлеровцами з Германию. Советские люди не простили бы ему службы фашистам. Да и отец посоветовал сыну поскорее скрыться.
«Ученики», а точнее единомышленники Манжуры, брали, естественно, пример со своего пастыря, своего «живого Христа». А пастырь не гнушался никакими средствами в достижении цели, не останавливался на полпути. Активности старшего Манжуры мог позавидовать любой из его соратников и единомышленников. «Активная деятельность, по нашему мнению, — заявил Манжура, — должна была ослабить Красную Армию, тормозить становление Советской власти, противником которой я был с самого начала ее возникновения». Откровенное признание врага как нельзя лучше выражает суть адвентистского движения — бороться с новым общественным строем, пришедшим на смену самодержавию и капитализму, всячески мешать утверждению социализма в нашей стране.
С распростертыми объятиями встретил Манжура гитлеровцев. Черная свастика была ему приятнее, чем крест Христа. Прикрываясь крестом, он целовал свастику. Он благословлял зверства фашистов, принимал как должное смерть и пепел, которые несли с собой оккупанты. Когда немецкие захватчики предложили ему сотрудничать с ними, он тут же подписал обязательство, превращающее его, Манжуру, в агента службы диверсий и шпионажа главного управления СС. Не простого агента, а с особыми полномочиями, которому разрешалось беспрепятственно перемещаться по всей оккупированной территории и вести враждебную пропагандистскую работу среди населения. Пропагандировать он должен был, конечно, не «учение Христа», а идеи фашизма, призывать к сотрудничеству с немецкими карателями. Мандат оккупанты выдали на имя Манжуры, а числился Манжура в секретных списках как «Старик». Эта кличка осталась за Манжурой до конца.
Учеником Манжуры был Шелков. Он превзошел учителя и как проповедник и как организатор подрывной деятельности против социалистического строя. Если Манжура только пытался теоретически обосновать реформистское движение в России, то Шелков разработал систему организации, ее многоступенчатую структуру, принцип подчинения, определил функции апостолов и членов братства, «живого Христа» он тоже придумал, вернее, утвердил такую «должность».
Когда и как рождается главарь, руководитель движения, апостол?
Унрау и Манжура были сформировавшимися идейными противниками народовластия и социализма. Они начали борьбу с Советами, собирая вокруг себя отребье старого мира. Шелков принял уже начатое. Ему не надо было собирать, искать, разъяснять. Его задача была проще и в то же время труднее: захватить власть во Всесоюзном совете адвентистов седьмого дня реформистского движения. Тщеславие и бешеная предприимчивость Шелкова заставила многих расступиться, освободить дорогу, а затем и место на верхней ступени иерархической лестницы. Оказавшись на самом верху, Шелков дал понять «соседям», что не потерпит «демократии», ему претила зависимость от кого бы то ни было, подчинение тем более. Диктаторские замашки жили в Шелкове с детских лет.