Об исполнении предлагалось доложить лично начальнику Семиреченского отдела ГПУ. Помогать мне будет человек из Джаркента, хорошо знающий дорогу через горы. С человеком этим познакомит меня связной Ахмед-Вали.
Вот что имел в виду контрабандист, сообщая о своей осведомленности. Я вернулся в караван-сарай.
— Где проводник?
Ахмед-Вали с любопытством посмотрел на меня и ответил:
— У родственников. Завтра пойдем покупать лошадь и завтра же познакомлю с проводником.
Я условился с Ахмедом-Вали о встрече и ушел.
В течение всего последующего дня я ломал голову над решением задачи — чем оправдать свое появление в кузнице. Когда-то я уже искал такой повод, ожидая вызова атамана. Теперь пришлось вернуться к прежней теме. Сидоров последний раз просил меня известить о появлении в Кульдже представителей Ферганского басмачества. Я обещал сделать все, что смогу. Если бы действительно кто-нибудь приехал сейчас, был бы найден великолепный выход.
Я принялся расспрашивать посетителей харчевни и заезжих купцов. Никто ничего не знал о гостях из Коканда. Как назло басмаческие посланники задерживались.
И я решился на опасный шаг.
КОНЕЦ БЕЛОГО АТАМАНА
— Проводите меня к полковнику.
— Его нет здесь.
— Где он?
— Об этом не спрашивают.
— Скажите адрес, мне необходимо передать ему очень важное сообщение.
— О чем?
— Не имею права разглашать.
— Хорошо, подождите на улице.
Такой разговор произошел у входа в кузницу между мной и солидного вида казаком, сидевшим на пороге. Я остался на улице: казак вошел в комнату, что находилась за мастерской. Вернулся он через минуту, уже более приветливым.
— Идите, хозяин ждет.
Встречи с полковником становились все недоступнее. Видимо, военная организация, руководившая заговором, усилила конспирацию, изолировала главарей. Случай с генералом Дутовым насторожил белогвардейцев, заставил беречь свои кадры.
— Что-нибудь интересное? — сразу спросил меня Сидоров.
— Да, — ответил я.
— Рассказывайте скорее!
Я изложил составленную мною версию относительно приезда в Кульджу басмаческих представителей.
— Они хотели бы с вами увидеться, атаман.
— Где и когда? — с интересом откликнулся Сидоров. Он ждал делегатов, и мое сообщение оказалось как нельзя кстати.
— Вы поручили мне все выяснять, я воспользовался этим правом и пригласил к себе гостей. Появление кокандцев в кузнице, на мой взгляд, было бы нежелательным. Да и условий здесь нет. У меня тихо и неприметно для посторонних глаз.
— Правильно, подъесаул, — одобрил полковник. — Когда же?
О дне я не подумал. Не уверен был, что полковник одобрит инициативу, пришлось на ходу выдумать дату.
— Четырнадцатого, в двенадцать часов дня. Если, конечно, вы сможете, атаман.
— Время подходящее, — не задумываясь согласился полковник. Ни о чем другом говорить надобности не было. Я поклонился и вышел.
Уже на улице меня охватило беспокойство: а вдруг Ахмед-Вали и проводник еще не купили лошадь и не подготовились к отъезду. Прямым ходом направился в караван-сарай, чтобы встретить связного и поторопить его.
К счастью, все было сделано, и мы вместе с контрабандистом пошли смотреть коня. Меня конь, конечно, мало интересовал. Я хотел увидеть проводника и договориться о времени и месте встречи.
Проводником оказался уже немолодой дунганин Эрса Юсуфходжаев. Крепкий, подвижный человек с быстрыми, цепкими глазами, он производил впечатление охотника или пастуха. Эрса отлично знал свою задачу и все заранее предусмотрел. Только спросил, с какого часа необходимо ждать меня. Местом встречи я избрал дом его родственника, куда мог прийти в любую минуту.
Коня осмотрели.
Итак, все оговорено, все готово.
Четырнадцатое августа приближалось медленно. Так всегда бывает, когда время отсчитывается минутами. Снова и снова всплывали в памяти детали моего плана со всеми закономерностями и неожиданностями. Больше всего меня беспокоило возможное появление настоящих делегатов от Курширмата. Окажись они в Кульдже накануне операции, все полетит к черту. Ведь, кроме меня, у Сидорова могли быть и другие помощники, которые должны узнать о приезде басмаческих послов и доложить полковнику.
И они появились. Знакомый эмигрант зашел ко мне в канцелярию и сказал, что к купцу Шаларходжаеву приехал узбек из Ферганской долины с какими-то полномочиями от басмачей. Кажется, он намерен собирать средства для Курширмата среди богатых торговцев.
Самое удивительное, что он приехал десятого августа, то есть в тот день, когда я навестил полковника в кузнице. Совпадение как нельзя удачное, но оно таило в себе опасность. Гость Шаларходжаева мог за эти дни связаться с белогвардейцами и навестить одного из атаманов, ну хотя бы Сидорова. Ждать или не ждать мне полковника четырнадцатого августа?
Настало роковое число. Я сидел в комнате у накрытого стола и смотрел на дверь.
Ровно в двенадцать постучали. Вошел полковник. Но не один. Вместе с ним пришли телохранители. У обоих в кармане торчали наганы.
Не все, оказывается, я предусмотрел. Забыл о личной охране атамана. Она абсолютно исключала возможность выполнения операции.
Гости расселись вокруг стола, я подал чай, кое-какие сладости, чтобы веселее было коротать время. Занавеска, как и в прошлый раз, была отдернута, и нам открывалась улица, по которой двигались прохожие. Болтая, полковник бросал мимолетные взгляды, выискивая фигуры в халатах. Специального разговора не было, касались всякой всячины, иногда, правда, атаман вспоминал прошлые походы, особенно на Джаркент. Минул час, потом второй. Сидоров ждал. Я терпел — мне-то было известно, что никто не придет.
— Запаздывает купец, — огорченно заметил полковник.
— Видно что-то помешало ему, — попытался объяснить я. — Он ведь тоже приехал под вымышленным именем.
— Вот как? — покачал головой атаман. — Жаль, что не встретились. Ну, спасибо за чай.
Гости, несколько расстроенные, покинули мою комнату.
Снова я один, снова ломаю голову над уже не имеющей решения задачей. Ночь провожу почти без сна. Утро еще более усиливает волнение: вдруг прозвучит приказ о выступлении отряда или появится на горизонте посланник Курширмата. Приближающаяся опасность заставляет меня снова пуститься на риск.
Бегу в кузницу. На этот раз меня никто не задерживает. У входа дежурит знакомый казак из личной охраны атамана.
— Все выяснил, — торопливо докладываю Сидорову. — Представитель не решился войти, так как увидел в комнате посторонних людей. Я объяснил ему — это охрана. Он поставил условие: встречаться и решать дела только с глазу на глаз. У него секретное поручение. Он не хочет, чтобы и я присутствовал.
— Пугливый купец, — улыбнулся Сидоров. — Через Семиречье идти не боялся, а здесь, у своих, струсил.
— Такое время, атаман.
— Время, верно, трудное. Значит, сегодня. В то же время?
— Да, в двенадцать.
— Приготовьте что-нибудь на стол солидное, но без выпивки. Такие дела за рюмкой не решаются. Буду без пятнадцати двенадцать…
На этот раз я был уверен, что план удастся выполнить. Кажется все предусмотрено. Только бы атаман не прихватил с собой казака и не поставил его за углом на всякий случай.
Полковник оказался точным, как всегда. Вошел в комнату ровно без пятнадцати двенадцать.