— Зажигай, — скомандовал Ваупшасов. Команду передали по цепи, и мгновенно в пятиконечном угольнике вспыхнули высокие сухие костры. С неба опускались на белых куполах огромные мешки — один, два… двенадцать. Самолет пролетел чуть ли не над головами, приветливо помахал крыльями. В мешках были тол, автоматы, цинковые коробки с патронами, кипы газет, ящики с консервами, галетами, махоркой — чего только не прислала родная Большая земля!
…К железной дороге вышли сумеречным днем, предельно усталые. Отряд сосредоточился на краю леса, метрах в пятидесяти от насыпи. Ваупшасов навел бинокль. Справа по полотну от видневшегося на переезде дома шел небольшого роста обходчик в брезентовом плаще с надернутым по самые глаза капюшоном и сумкой на боку, из которой торчали свернутые в трубки флажки. «Выясним-ка обстановку», — подумал командир. Обернулся, жестом подозвал бойца:
— Мигом к «железке», скрытно, навстречу обходчику, расспросишь его, что и как, главное — нет ли поблизости немцев. Если все в порядке, махнешь флажком, вон у него в сумке. Понял? Давай.
Все напряженно наблюдали, как боец стрелой проскочил к полотну и, пригибаясь, двинулся вдоль насыпи навстречу обходчику. Вот поравнялся с нам. Тот поднял голову, остановился как вкопанный, и вдруг тишину прорезал испуганный крик. Обходчик резко повернулся и бросился бежать к дому, размахивая руками. Оттуда, как из обоймы, посыпались солдаты в мышиных шинелях и касках. Боец растерянно оглянулся, словно ожидая приказа, затем решительно сдернул с плеча автомат, упал в снег и открыл огонь по немцам.
— Пропадет парень, — выдохнул Морозкин. Командир не колебался:
— Отряд, к бою! Десять человек навстречу противнику. Остальные скрытно по опушке к переезду. Окружить и уничтожить, ни один не должен уйти!
Схватка была короткой. Передовая группа отвлекла внимание взвода фашистов, густым огнем заставила залечь, остальные зашли немцам в тыл и закидали гранатами.
Вновь воцарилась тишина, Ваупшасов подозвал фельдшера:
— Потери есть?
— Двое раненых, один легко, а вот с Добрицгофером плохо. Навылет прострелена грудь, рана в плече, нуждается в полном покое.
Среди убитых немцев нашли обходчика… Подумали, что мертв, но когда повернули на спину, увидели крошечные, наполненные животным страхом глазки, трясущиеся губы,
— Отпустите его, — брезгливо отвернулся Ваупшасов, — и скажите, донесет о нас немцам — из-под земли выкопаем. Пусть объяснит им, что в другой стороне пути проверял, вернулся, а все убиты.
Через несколько минут отряд перешел дорогу и углубился в лес. На наскоро сделанных носилках четверо бойцов с трудом несли великана Добрицгофера.
— Надо куда-то пристраивать Карла Антоновича, да побыстрее, — сказал Ваупшасов идущему рядом Меньшикову. — Так он долго не выдержит, да и нам с ним далеко не уйти.
Меньшиков достал карту:
— Все ближние деревни либо заняты немцами, либо ими строго контролируются. Чем ближе к Минску, тем прочнее заслоны. Но вот здесь, в трех километрах, живет лесник. Изба на отшибе. Может, с ним договоримся?
Лесник, хмурый и грозный на вид, встретил холодно:
— Чего надо?
Узнав, кто такие, сказал, кивнув на сбившихся в закутке жену и четверых детей, что лучше бы такие гости не захаживали. Донести он не донесет, а доглядят немцы — всю семью под корень вырежут.
Ваупшасов пригласил его выйти во двор, поговорить с глазу на глаз.
Присели под навесом, моросил дождь, вдалеке раскатывался гром.
— Как звать вас?
— Захар Алексеевич.
— Так вот, Захар Алексеевич. Понимаю вашу боязнь с нами дело иметь, но выхода нет. Придется раненого принять и выходить. Сделаем так, чтобы семью обезопасить. Вы хозяин леса, подумайте, как спрятать. Через месяц-другой встанет на ноги, мы за ним вернемся.
Бойцы отряда соорудили в чаще леса землянку, сбили топчан, застлали его, чем могли. Фельдшер заново сделал перевязку Добрицгоферу, оставил бинты, лекарства, подробно объяснил леснику, как ими пользоваться.
— Выздоравливай, Карл Антонович, и жди нас, — сказал на прощание Ваупшасов, нагнулся и поцеловал раненого.
Бледный, с запекшимися губами, Добрицгофер слегка кивнул головой: «Все понял».
Задерживаться было нельзя. Бой на дороге наверняка всполошил немцев. Не переставая моросил дождь. Ведущий выбирал лес пореже, где посуше, но часто попадались низины, болотца, ноги вязли. Рядом с Ваупшасовым, как всегда, шел Морозкин.