Анатолий, бывший младший лейтенант Советской Армии, был синеглазым, высоким, не по возрасту серьезным парнем. На эту серьезность и обратила внимание Золота Головушка.
— Вы откуда, Анатолий?
— Из Омской области.
— Мы, значит, земляки! А я из Омска. На Лугу жила, за деревянным мостом…
Все свободное время они проводили теперь вместе, частенько бывал с ними и Глеб.
— Тоскуете, ребята? — как-то спросила Золота Головушка.
Оба признались, что тоскуют по родным краям, по дому.
— Что же вы не воюете за них?
— Не моя воля, — вздохнул Анатолий.
— А вот и неправда! — воскликнула Золота Головушка.
Друзья посмотрели на нее вопросительно. Но она ничего больше не прибавила.
Уходя из бригады, Золота Головушка прихватила с собой несколько листовок и газету с рассказом Алексея Толстого «Русский характер». Рассказ этот ей самой нравился, сколько ни читала его, все плакала. «Вот бы показать его ребятам, — думала Золота Головушка. — Пусть бы почитали».
Однажды она натерла на кухне глаза луком и вышла к обеду. Все заметили покрасневшие ее глаза, стали расспрашивать, что случилось. Анатолий придержал за руку.
— Да так… Рассказик один прочитала…
— Дай и нам.
Газету она обработала, срезав число, иначе поймут, что вышла она совсем недавно, и начнут доискиваться — кто принес? Отдала ее Анатолию, а у самой сердце колотится.
После работы, как всегда, Анатолий и Глеб пошли ее провожать. У калитки Анатолий сказал:
— Все понятно, девочка.
— Что понятно?
— Если знаешь выход — подскажи. Не выдадим.
— Это точно, — подтвердил Глеб. — Сами ищем выход, да не можем связаться с нужными людьми…
Таиться больше не имело смысла.
— Хорошо, — согласилась Золота Головушка. — Только действовать не в одиночку. Людей нужно готовить. А пойти можно к партизанам. Я подскажу, куда и когда двигаться.
Вскоре с помощью Анатолия и Глеба были подготовлены к уходу в партизаны семьдесят человек.
Золота Головушка выхлопотала отпуск на два дня «ввиду болезни матери», вышла на связь с Железняком. Был разработан маршрут, и вся группа благополучно выведена в Громулинские леса. Власовцы всполошились, усиленно заработало гестапо. Но все усилия отыскать виновных успеха не имели. Через месяц уже триста человек во главе с Анатолием и Глебом, прихватив оружие, ушли в лес. Перед уходом Анатолий оставил в казарме листок: «С оружием — к партизанам!»
Каратели напали на партизанскую базу. Знали о ней немногие. Кто-то, значит, работал на немцев. Кого-то прихватил на крючок майор Руст.
Но кто? Железняк ломал голову и не мог найти ответа.
— К вам Роза, — доложил ординарец.
Вошла Роза. На лице всегдашняя полуулыбка. Собственно, она не улыбалась, просто у нее верхняя губа была вздернута, видны зубы, и казалось, что улыбается.
Роза была выброшена в тыл с полгода назад. Вначале куда-то пропала, и Железняк решил: нарвалась на немцев. Потом нашлась, рассказала, что схватили ее полицаи, но она их обманула и даже устроилась паспортисткой в Порхове, в волостном управлении. Приносила она надежные сведения. Железняк вначале придирчиво проверял, потом перестал — данные всегда были точными. И сейчас Роза явилась с важными сведениями.
— Добро, — поблагодарил Железняк. — Только не исчезай опять надолго.
В дверях Роза столкнулась с ординарцем.
— Почтальонша пришла, — доложил Горбунов.
— Давай, давай, — обрадовался Железняк.
Почтальоншей называли Марию Арсентьевну Хрусталеву. Она и впрямь работала у немцев почтальоном. «По совместительству» была и партизанской связной, тем более что передвигаться по району могла беспрепятственно.
Неспокойно было на душе у Маруси Хрусталевой. Никогда ничего не боялась, и вдруг…
И вдруг вышло такое:
«Стой! Как раз тебя-то и поджидаем».
Это случилось под Порховом. Вышли из-за угла двое, нездешние, морды жирные, аж лоснятся.
«Почтальон я. Вот мои документы».
«Двигай. А ну!»
Толкнули Марусю прикладом и на документы смотреть не стали.
«Кто-то предал!» — всю дорогу думала Маруся. Сомнений у нее не было: схватить могли только по доносу.
Привели ее в Порхов, в гестапо. В кабинет вошел начальник, уставился на Марусю бесцветными глазами:
«Партизанка?»
«Нет, я не партизанка…»
«На связи состоишь?»
«Ага, на связи. Я — почтальонша».
Маруся разыгрывала простушку. Майор ее прервал:
«Ви ни есть связь…»
И махнул рукой. Повели Марусю по темным коридорам, втолкнули в камеру. Решила: ни слова правды, притворяться, разыгрывать дурочку или молчать. «А если они все знают?..» Забылась только под утро. Подняла голову, рядом кто-то лежит.
«Кто здесь?»
«Не спится тебе? Мне тоже».
Лицо было незнакомое. Рот треугольником, будто улыбается, а глаза серьезные.
«За что тебя?» — спросила незнакомка.
«Перепутали с кем-то. Почтальонша я…»
Незнакомка вроде улыбнулась, не поверила. А Марусю кольнуло: «Неспроста она, неспроста здесь».
«Как хочешь думай, перепутали, и все».
Каждый день ее вызывали на допросы, но не били, не пытали, требовали назвать сообщников, и каждый раз, когда она возвращалась в камеру, незнакомка спрашивала:
«Ну что? Да ты говори, меня же тоже вызывают. Посоветуй».
«Что вы, тетечка. Куда мне до вас. Вы городская, образованная».
«Не придуривайся!» — крикнула незнакомка.
«А что говорить-то, — прикинулась Маруся. — Говорить-то могу, да все не по делу. Есть вот у меня один знакомый в Требёхе».
Маруся вспомнила: как раз в Требёхе появился предатель, родственник старосты. Староста сам ничего мужик, а родственник на своих доносит. Незнакомка ночью исчезла. А Марусю наутро — в закрытую черную машину.
«В Требёху!» — приказал офицер.
Ехала Маруся, и сердце замирало. «Что-то будет? А вдруг староста за родственничка заступится?» Неожиданно машина остановилась. Не слышно было ничего, только под потолком гудела муха. Потом открылась дверь.
«Выходи».
Свет полоснул Марусю по глазам, и она невольно зажмурилась.
«Расстреливать привезли», — мелькнула догадка. Ноги сделались ватными, непослушными, будто чужие.
«Быстрей», — поторапливал солдат.
Как ей удалось вырваться, она и сама не знает… Выручили прибрежные камыши. Кинулась в их чащу, вдогонку стреляли, а она бежала, не чуя под собой ног. Партизаны привели ее прямо к Железняку.
— Ты откуда такая встрепанная?
— Попить дайте. Напилась — стало легче.
— Что случилось?
— От смерти едва спаслась… — И Маруся рассказала обо всем, что пережила за эту неделю.
На следующий день она ворвалась к Железняку сама не своя.
— Она! — крикнула Маруся с порога. — В лагере нашем…
— Кто?
— Та самая. Рот треугольничком… Все выведывала, все подделывалась, когда в камере вместе сидели…
Через несколько минут Роза стояла перед Железняком.
— Вы еще здесь, оказывается?
— Да, задержалась.
— Ну что ж, рассказывайте… На подсадке, значит, работаете?
— Что вы говорите? Я ничего не понимаю…
Железняк сделал знак ординарцу. Вошла почтальонша. Роза вскрикнула и сразу обмякла.
— Вот и кончена игра, — сказал Железняк. — Теперь слушаю вас.
Запираться не имело смысла. И Роза все рассказала. Оказывается, при выброске она действительно попала к немцам и, спасая свою шкуру, согласилась на них работать. Это она выдавала разведчиков, это она навела карателей на партизанскую базу, И никто бы не знал об этом, не встреться предательница с почтальоншей.
Полина Черная шла быстро. До захода солнца нужно было выйти из города. У шлагбаума опять стояла толпа. Проверяли документы. Маячила опять фигура Фрица.