— Благодарю вас, Феликс Эдмундович. Я сделаю все, чтобы снять с вас часть нагрузки.
Вскоре Феликса Эдмундовича не стало.
В траурные дни июля 1926 года М.А. Трилиссер выступил с трибуны Мавзолея и от имени чекистов страны произнес слова клятвы:
— Дорогой наш вождь, друг и товарищ. Огненное знамя, под которым ты жил и боролся, мы удержим на той высоте, на которую ты его поднял своей величайшей преданностью социалистической революции. И мы клянемся, что твои заветы о беспощадной борьбе со всеми еще многочисленными врагами нашего Октября и нашей партии мы выполним и твердой рукой доведем до конца.
Трилиссер и Артузов, как обычно, работали сообща, и спустя год в Ленинграде была разоблачена и предана суду многочисленная резидентура английской разведай, собиравшая сведения о Военно-Морском Флоте, об авиационных заводах и воинских частях. При обысках было изъято много оружия, боеприпасов, военно-топографических карт, иностранной валюты и документов секретного содержания. Перед советским судом предстали 20 участников этой шпионской организации.
Опасность для молодой Советской страны росла с каждым днем и надвигалась с востока. Совсем недавно Советское правительство подписало договор с Китаем. Впервые на протяжении многовековой истории этого государства Китай был признан равноправным и независимым. Руководитель революционно-национального правительства в Кантоне Сун Ятсен это признание принял с благодарностью. А вот мукденская группировка во главе с Чжан Цзолином, имеющая за собой поддержку японских милитаристов, продолжала провокации на КВЖД. Все это делалось под нажимом японской военщины. Трилиссер хорошо знал этот регион.
Михаил Абрамович не раз добрым словом вспоминал Алексея Николаевича Луцкого. И все же нужно было усилить получение своевременной информации оттуда, где скопилось много эмигрантских бандитских формирований.
Михаил Абрамович послал работать в Маньчжурию наиболее опытных чекистов: Рощина, Пудина, доктора Фортунатова, который блестяще владел японским языком. На советскую разведку в Маньчжурии работал теперь и Эрих Такке, который спустя некоторое время после встречи с Трилиссером в Берлине прибыл в СССР и вступил в партию большевиков. Советские разведчики в Маньчжурии перехватывали массу документов. С наиболее важных снимали копии, а подлинники отправляли но назначению… В потоке секретных писем нужно было разбираться, из массы второстепенных сведений отбирать главные, чтобы „пустая“ информация не заслонила такую, на которую необходимо было немедленно реагировать, принимать ответные меры. Поэтому в помощь советским разведчикам в Харбине Михаил Абрамович послал опытных японоведов.
В 1927 году в руки разведчиков попал документ, на котором стояло множество всевозможных печатей, что свидетельствовало о его особой секретности. Печати были осторожно сняты, — чтобы потом поставить их незаметно на прежнее место…
В предисловии указывалось, что премьер-министр Японии генерал Танака обращался к микадо (императору), и последний одобрил содержание доклада. Это был так называемый „Меморандум Танака“, в котором излагались главные цели и задачи японской политики.
„Мы должны страшиться того дня, когда Китай объединится и его промышленность начнет процветать… Для того чтобы завоевать подлинные права в Маньчжурии и Монголии, мы должны использовать эту область как базу и проникнуть в остальной Китай под предлогом нашей торговли. Вооруженные уже обеспеченными правами, мы захватим в свои руки ресурсы всей страны. Имея в своих руках все ресурсы Китая, мы перейдем к завоеванию Индии, Архипелага, Малой Азии, Центральной Азии и даже Европы…
В программу нашего национального роста входит необходимость вновь скрестить мечи с Россией на полях Монголии в целях обладания богатствами Северной Маньчжурии… Мы будем всемерно наводнять Северную Маньчжурию нашими силами. Советская Россия должна будет вмешаться в это, и это будет для нас предлогом для открытого конфликта“.
Так благодаря работе чекистов под руководством М.А. Трилиссера стали известны цели агрессора,
Осенью 1929 года заместитель председателя ОГПУ Михаил Абрамович Трилиссер собирался выступить на пленуме Сокольнического райкома партии, членом бюро которого он избирался неоднократно.
Он должен был дать отпор новым вылазкам троцкистов. Трилиссер с горечью вспомнил декабрь 1923 года, бурное собрание большевиков в центральном клубе ОГПУ, когда троцкисты пытались внести раскол в чекистскую партийную организацию.
Выступление Трилиссера было эмоциональным и убедительным. Когда он возвратился в здание ОГПУ, сильно разболелось горло. Секретарь Валентина Николаевна Чибисова хотела вызвать врача.
— Что с вашим горлом? Вы часто обращаетесь к врачам и, как видно, они вам не, могут помочь. Может быть, показаться хорошему специалисту? — спросила она.
Михаил Абрамович только махнул рукой, повернулся и ушел к себе в кабинет. Она растерянно посмотрела ему вслед.
Поздно вечером он подошел к Чибисовой.
— Извините, Валентина Николаевна, — сказал он. — Я никогда никому об этом не рассказывал и, кроме моей жены, Ольги Наумовны, никто об этом не знает…Моему горлу уже не поможет ни один врач. Во время ареста белобандиты повредили мои голосовые связки…Раньше, когда был юношей, я даже пел в хоре. А теперь, как небольшая перегрузка — не моту говорить… Прошу вас, Валентина Николаевна, по этому поводу не вызывать ко мне врачей.
— Хорошо, Михаил Абрамович…
Потом Валентина Николаевна Чибисова стала докладывать, кто звонил по телефону во время отсутствия Трилиссера:
Звонил ваш шофер и спрашивал, нужен ли будет вам завтра, в выходной день. Я ответила, что вы собираетесь поехать за город на прогулку с сыном.
— Спасибо, Валентина Николаевна. Позвоните, пожалуйста, шоферу и окажите, что завтра он свободен. Может заниматься своими делами…
— А прогулка с сыном на машине?
— Для моего сына и трамвай — удовольствие. А машина выделена для служебных дел.
В конце 1930 года Трилиссера вызвал Сталин,
— Товарищ Трилиссер, мы решили дать вам новое поручение, необходимо усилить работу органов Рабоче-Крестьянской Инспекции… — После небольшой паузы, во время которой Трилиссер внимательно смотрел на Сталина, тот, улыбнувшись, продолжал: — Как вам известно, наркомом Рабоче-Крестьянской Инспекции РСФСР с марта 1919 года до апреля 1922 года был товарищ Сталин. Вам будет поручен ответственный пост заместителя наркома РКИ РСФСР. Если вы не возражаете, то я расскажу, что нужно сделать в первую очередь. — Сталин опять в упор посмотрел на Трилиссера.
— Я согласен, товарищ Сталин.
— Сейчас нужно подумать над улучшением структуры государственного аппарата, ликвидировать параллелизм. Принять меры к сокращению штатов и к укреплению трудовой дисциплины. В общем, устранить те недостатки, которые появились у нас за эти годы. Вы меня поняли?
— Да, товарищ Сталин.
Михаил Абрамович активно взялся за новую для него работу. Многое было сделано для совершенствования работы государственного аппарата. Были приняты меры к укреплению учреждений и ведомств. Некоторые наркоматы были реорганизованы, сокращены разбухшие штаты. Усилилась дисциплина в работе и более решительно стала вестись борьба с бюрократизмом.
Осень 1933 года сложилась трудной. В центральных районах страны, а также на Кубани, на Украине выдался неурожай. Народ голодал, приходилось напрягать все усилия, чтобы помочь голодающим. Закупали продукты за границей.
К активному участию в общественной жизни привлекли молодежь. Андрей Дерибас, сын бывшего начальника одного из отделов ВЧК — ОГПУ, назначенного в 1929 году полномочным представителем ОГПУ по Дальневосточному краю и проживающего теперь в Хабаровске, оставался в Москве, так как заканчивал институт. Теплые отношения с Михаилом Абрамовичем Трилиссером у него сохранились со школьных лет. Поэтому в один из октябрьских дней, когда сухая и теплая погода заставила вспомнить о „бабьем лете“, он позвонил по телефону Трилиссеру:
Михаил Абрамович, хотел бы посоветоваться с вами. У нас в институте возник деликатный вопрос.