Бек медленно поднялся, с ненавистью глядя на победителя, подошел к камню, медленно одел черкеску и вдруг, выхватив револьвер, выстрелил в Григория, воскликнув:
— Умри, гаски [17]проклятый!
К счастью, пуля пронеслась мимо. Бек побежал к стоявшему неподалеку коню.
— Нохчий, нохчий [18]что же это делается?! — закричали кругом. — Он нарушил закон гостеприимства! Догнать его! Догнать! — кричали старики. Джигиты на конях бросились в погоню.
Выяснилось, что Бек был правой рукой бандита, которого разыскивали чекисты. Догнать Бека не удалось: удирая от преследователей, он вместе с лошадью свалился в пропасть. Бандита же задержали сами жители аула еще до подхода регулярной части Красной Армии.
12 сентября 1925 года был издан приказ войскам СКВО об успешном завершении операции по борьбе с бандитизмом. Сыроежкин принимал участие в следственно-оперативных мероприятиях по делу Гоцинского и других, когда его срочно вызвали в Ленинград. Надо было „встречать“ Сиднея Рейли.
Зимой 1927/28 года Григорий Сыроежкин, как имеющий опыт борьбы с бандами, был командирован в Якутию. Прибыв в Управление, он взялся за архив. Судя по докладу, написанному Сыроежкиным после завершения операции, он тщательно изучил историю, географию, национальные и другие особенности региона, в котором предстояло действовать, архивные следственные и оперативные дела на участников белобандитского движения в Якутии.
Из документов было видно, что когда гражданская война в стране закончилась, в Якутии еще длительное время продолжали действовать белогвардейцы, которые после разгрома войск генерала Пепеляева выродились в бандитские шайки, вдохновляемые из-за рубежа. Более того, в 1927 году стали поступать сведения о подготавливаемом белобандитами и их сообщниками восстании. Нити тянулись к иностранным разведкам.
В феврале 1928 года сформированный Сыроежкиным отряд прибыл в Якутск, где получил пополнение, проводников, собачьи упряжки и г. д.
Отряд Сыроежкина как в полном составе, так и разделенный на небольшие группы в суровых условиях Севера прошел в общей сложности несколько тысяч километров на лошадях, оленях и собаках. Только с 10 марта по 3 апреля он побывал в Моме, Абые, Алланхе, Казачьем и Среднеколымске. Были боевые столкновения, была предательская попытка завести отряд в протоку таежной реки на ломающийся лед под огонь вражеской засады. Однако из этих испытаний Сыроежкин успешно вывел свой отряд.
Но не только разрозненные банды, состоявшие из бывших белогвардейцев и кулаков, противостояли Сыроежкину. У него был серьезный и опасный противник, бывший кадровый офицер царской и колчаковской армий, некто Шмидт, не просто авантюрист по натуре, а резидент американской и японской разведок, тесно связанный и с белогвардейскими эмигрантскими „вождями“.
Осенью 1926 года, получив в Японии специальную подготовку под руководством американских инструкторов, Шмидт прибыл во Владивосток. Как только открылась навигация 1927 года, он на первом же пароходе направился в северный край. Из Охотска выехал в Якутию и сразу же, еще по дороге, приступил к созданию контрреволюционных организаций, вербуя в них наиболее активных участников прошлых бандитских выступлений — по принципу троек. Каждый из участников этих групп должен был, в свою очередь, вербовать лиц преимущественно из числа бывших бандитов, вести агитацию за отделение Якутии от Советского Союза.
„Имелось в виду, — писал в своем докладе-отчете Г.С. Сыроежкин, — подготовительной работой затронуть по возможности больше районов и привлечь к выступлениям коренное население. Затем объявить свержение власти, одновременно захватить пушнину и оружие в торговых факториях, а затем уже выслать представителей от „восставшего якутского народа“ за границу с соответствующей миссией“.
Шмидт действует вкупе со своими друзьями Аспером и Гинцем. Особенно он рассчитывает на поддержку в Эльгинском улусе, центре бандитских выступлений на Севере в прошлые годы. Шмидт выезжает туда, встречается с сотрудником промкооперации Димовым и вручает ему шифрованное письмо от американского „друга“. Как показал впоследствии на допросе Димов, в письме говорилось о предстоящей войне иностранных государств с Советским Союзом, о подготовке как за границей, так и в Якутии к восстанию. Одновременно Шмидт передал Димову воззвание, которое следовало распространять среди местного населения. В нем восхвалялась Америка и тоже говорилось о скорой воине. После переговоров со Шмидтом Димов согласился примкнуть к его организации. Он доложил об обстановке в Эльгинском улусе.
По его словам, здесь имелась уже вполне оформившаяся повстанческая группировка во главе с бывшими руководителями выступлений на Севере в 1922–1923 и 1925 годах. Ее участники, будучи информированы о предстоящем антисоветском выступлении в центре Якутии, спешно подготавливали мятеж.
После отъезда Шмидта Димов собирает совещание. Обсуждаются вопросы об организации отряда, его тактике и т. д. Один из руководителей группировки Орлов настаивал на проведении индивидуального террора против коммунистов. Другой же лидер группировки — Василий Ефимов (бывший начальник белого штаба на Севере) разработал план организации из числа наиболее „надежных якутов“ „красного“ отряда с тем, чтобы предупредить возможную посылку из Центра на Север советских войск, а затем в нужный момент использовать этот отряд для борьбы с Советской властью.
К началу 1928 года к организации Шмидта примкнул ряд новых лиц, в основном, бывших белогвардейцев. Организация развернула свою деятельность, разослала резидентов, в частности, в Колымск, где уже активно действовал бандит Степан Иванов, поддерживавший связь с оймяконской группой. Были назначены уполномоченные организации, которым поручалось руководство выступлением, была полностью проведена подготовка к захвату пушнины и оружия, захвату шхуны и т. д. Распускались слухи о конфискации Советской властью оленей у местного населения.
В конце 1927 года Шмидт с целью легализации своего положения и привлечения к антисоветскому выступлению по возможности большего числа лиц организовал „Кооператив северных охотников“, председателем которого он был избран. Ближайшие его помощники устроились на службу в систему торговли и под видом кредитования промышленников снабжали всем необходимым организацию Шмидта.
Оставалось выбрать время мятежа. Имея в виду исключительную трудность передвижения по Северу весной и летом, а следовательно, рассчитывая на то, что красные части не сумеют прибыть из Центра для ликвидации выступления, Шмидт решил дождаться весны 1928 года, а тогда уже объявить „Советскую власть свергнутой“. По договоренности с бандитами антисоветское выступление окончательно было назначено на апрель 1928 года, после чего три-четыре представителя должны были захватить шхуну „Пионер“ и выехать на ней в Америку.
Но на пути Шмидта стал Григорий Сыроежкин. Союзников ему надо было искать среди якутских и русских бедняков. Вскоре он имел надежных помощников из местного населения. Удивительно, как, не зная языка, через переводчика он умел находить то общее, что объединяло его с якутами, эвенками, эвенами.
Местные чекисты и добровольные помощники представили Сыроежкину подробную картину. Стало ясно, что откладывать арест заговорщиков нельзя. Это было нелегко сделать: селения были разбросаны на сотни километров, но слухи каким-то непостижимым путем распространялись очень быстро. Поэтому и без того небольшой отряд пришлось разбить на несколько групп по два-три человека, чтобы операцию произвести одновременно.
Арест Шмидта Сыроежкин взял на себя. Предварительно он обзавелся документом, удостоверяющим, что он является инспектором-ревизором и ему поручается ревизия кооперативов в Верхоянском, Булунском и Среднеколымском районах. Только так он мог беспрепятственно проникнуть к Шмидту.
От местных чекистов Григорий знал, что фактория Шмидта представляет собой рубленый дом из вековых лиственниц, окружена высоким забором из крепких, заостренных кверху бревен. Было ясно, что если бы пришлось штурмовать эту крепость в открытую, без серьезного кровопролития не обошлось бы. Тем более что Шмидт всегда держал при себе трех-четырех телохранителей. Надо было действовать иначе…