…Итак, „второе средство борьбы“ постоянно совершенствовалось и с самого начала возможной войны должно было оказать значительную поддержку нашим регулярным войскам в решении задач как оперативных, так и стратегических. Партизаны готовились начать боевые действия в первый же день войны. Но прежде чем говорить об этом, придется рассказать о другой войне…
Военно-фашистский мятеж в Испании начался 18 июля 1936 года. 3 августа того же года в Москве на Красной площади состоялась многотысячная демонстрация. Люди несли плакаты: „Дело испанского народа — наше кровное дело!“, „Протянем руку помощи испанскому народу!“ Стотысячный митинг солидарности с испанскими антифашистами состоялся на Дворцовой площади в Ленинграде. Многолюдные демонстрации прошли и в других крупных городах. Начали собирать деньги для испанцев, по радио передавались сводки испанского командования. Советский Союз присоединился к соглашению 27 европейских стран о невмешательстве, и почти одновременно с началом деятельности Лондонского комитета по невмешательству были установлены дипломатические отношения между Испанией и СССР. Наша страна стала помогать испанским республиканцам вооружением, продовольствием, медикаментами. Соглашение не запрещало также выезда добровольцев, и по многократным просьбам Испании Советское правительство разрешило выезд в Испанию добровольцев — военспецов, в которых остро нуждалась республиканская армия,
…„Совершенно секретно. Начальнику… отдела УГБ НКВД УССР майору государственной безопасности… рапорт. Имея опыт разведывательной работы и руководства специальными и боевыми операциями… и теоретический опыт партизанской борьбы и диверсий… прошу Вашего ходатайства о командировании меня на специальную боевую работу в Испанию… Н. Прокопюк. 4 апреля 1937 г. Киев“.
Выезд разрешили, и 1 июля 1937 года Николай Архипович прибыл в Испанию. Добирался поездом до Франции, оттуда на автомашине — через Пиренеи до Барселоны.
Здесь, в Испании, к тому времени уже воевало немало прославленных советских чекистов, причем у каждого было свое условное имя. Григория Сыроежкина испанцы звали Грандэ, Станислава Ваупшасова — Альфред, Кирилла Орловского — Старик, Александра Рабце-вича — Виктор. Находился здесь и Илья Григорьевич Старинов. Он создал партизанскую школу, на базе которой был сформирован отряд для действий в тылу противника. В отряд этот, кроме испанцев, входили поляки, югославы, болгары, чехи, словаки, немцы, австрийцы, итальянцы, финны, французы, американец.
Старинов был удивительно энергичным человеком. Совершенно не сведущих в партизанском деле людей он за короткое время обучил тактике партизанской борьбы, приемам организации и ведения диверсионной работы в тылу врага. Не хватало оружия, особенно диверсионных средств, и Старинов покупал в аптеках бертолетовую соль, селитру и различные другие химикаты, а затем в организованной им же лаборатории изготовлял с интербригадовцами самодельные мины и фугасы. Вместе с группами партизан-диверсантов он ходил на боевые задания в тыл фашистских войск. Результаты одной из его операций вызвали отклик во многих странах Европы. Вот как это было. В горах, где полотно железной дороги проходило рядом со стометровым обрывом, он устроил крушение пассажирского поезда, в котором ехали в войска Франко летчики военно-воздушных сил Италии. Целый поезд с тремястами асами от Муссолини полетел в пропасть. Катастрофа произошла в ущелье под Кордовой, и об этом вскоре узнали не только в Италии. Траурные обрамления запестрели в газетах и других стран, потому что многие из погибших являлись потомками баронов и графов, банкиров и вельмож, имевших широкие родственные связи за пределами своей страны. Что же касается республиканской Испании, то здесь вездесущие корреспонденты стали разыскивать исполнителей диверсионной акции, вызвавшей резонанс, если так можно выразиться, международного масштаба. Некоторые журналисты достигли своей цели, и на базу Старинова в Вильянуэва-де-Кордова началось паломничество корреспондентов. В числе других приехали Илья Эренбург и Михаил Кольцов. В целях конспирации Старинову пришлось перебазироваться в другое место. Испанцы звали его Рудольф, и вместе с ним в рейды ходила его боевая подруга Анна Обручева, или Луиза.
А Николай Архипович Прокопюк по приезде в Испанию стал советником и командиром партизанского формирования на Южном фронте. Был он человеком веселым и жизнерадостным, и испанцы быстро полюбили его, стали называть „команданте Николас“. Он носил форму республиканской армии без знаков различия, на голове черный берет, на боку кобура с небольшим пистолетом. Всегда был тщательно выбрит, подтянут и не изменял своей ироничной манеры поведения.
В августе 1937 года он встретился с Ильей Григорьевичем Стариновым, который в то время был советником в отряде знаменитого капитана Доминго Унгрия — в будущем командира 14-го партизанского корпуса. Встреча произошла в Андалузии, в городе Хаен, у общевойскового советника полковника Кольмана (Вильгельма Кумеланаса). Николай Архипович приехал к Кольману вместе с начальником курсов по подготовке диверсионных групп Максимом Константиновичем Кочегаровым. Как и обычно при таких встречах, вспоминали прошлое, говорили о настоящем. От Кольмана поехали на базу Старинова и там познакомились с начальником штаба сербом Любо Иличем — будущим партизанским генералом — и самим Доминго Унгрия. Старинов показал гостям свою лабораторию, в которой были и мины различного назначения, и самодельные гранаты, и зажигательные средства замедленного действия. Потом Доминго Унгрия дал обед в честь гостей. Переводила за столом Анна Корниловна Обручева, потому что у советников с испанским языком было довольно туго. В шесть часов вечера зазвонил колокол в близлежащем женском монастыре. Николай Архипович заметил:
— Удачное вы для себя место выбрали — соседи, наверное, прикрывают от авиации… Не будут же они бомбить монастырь?
— Соседки, — ответил Старинов, — монахини, ждут не дождутся франкистов. А насчет налетов — действительно тихо. Раз, правда, в соседний дом угодило, и у меня керосинка опрокинулась на смолу… А там в углу динамит… Ну, Аня потушила вовремя.
— Луиза… — сказал Доминго Унгрия и улыбнулся.
— Луиза, — поправился Старинов.
— Доминго сказал, — перевела Анна Корниловна, — что вы чересчур много курите, Николай Архипович. Это вредно.
Действительно, Прокопюк выкуривал сигарету одну за другой, и это всегда было так.
Вышли на улицу. Дул теплый ветер со Средиземного моря. Глядя на белые стены монастыря, за которыми таилась другая жизнь, Николай Архипович задумчиво произнес:
— Монахини… — И потом, как бы очнувшись: — Пора ехать!
На обратном пути, в машине, он говорил Кочегарову:
— Особенно хороши у Старинова эти магнитные мины. Очень удобные: приложил, и держится — никакого крепления. И легкие, — он взял в руки одну из мин, которую дал ему с собой Старинов, — килограмма два, не больше.
В конце декабря 1937 года Николай Архипович познакомился с будущей своей женой — Александрой Антоновной Вышинской. Она приехала в Испанию в качестве переводчицы, тоже добровольно. Как и Прокопюк, она добиралась до Франции поездом, а дальше на машине до Барселоны. В горах выпал снег, в заиндевевшем стекле машины Александра Антоновна видела белые пики гор. Что ее ждет в Испании?
В Барселоне, на побережье Средиземного моря, было довольно тепло, шел дождь, и тут Александра Антоновна узнала от встретивших ее людей, что место ее назначения — город Альмерия, до которого еще день пути. Выехали рано утром. Небо очистилось от облаков, поднялось солнце, но с моря тянуло свежестью. „Ну, пусть будет удачным это путешествие“, — подумала Александра Антоновна. Испанский пейзаж был прекрасен, но она ни на секунду не забывала, что на земле этой идет война.