На конспиративной квартире Энвер-паша собрал ряд закоренелых панисламистов и пантюркистов, призывая их объединиться и создать специальную организацию, которая должна стать органом руководства басмаческого движения и вести борьбу против Советской власти. Себя Энвер-паша объявил руководителем этой организации в Средней Азии.
Каждый участник совещания был тщательно проинструктирован Энвер-пашой об их будущей работе и получил конкретные задания.
Вскоре после возвращения в Туркестан участники тайного совещания у Энвер-паши — Джанузаков, Абдурашитов и другие — создали специальный «Комитет национального объединения», призванный активизировать басмачество. В Ташкенте был создан центральный комитет организации во главе с Шарифходжаевым и разработан специальный шифр для связи.
Большое внимание уделялось созданию филиалов организации в крупных городах Туркестана и привлечению в нее новых сторонников. С этой целью центральный комитет направлял на места своих уполномоченных, которые осуществляли вербовку. При этом каждый уполномоченный вербовал 5-6 человек, которые затем составляли ядро местной организации, каждый из завербованных обязывался в свою очередь завербовать трех новых членов и т. д. При вступлении в организацию приносилась присяга на коране и пистолете. Присягавший обязывался всеми силами помогать организации, выполнять любое ее задание, а также хранить секреты организации.
Несмотря на строжайшую конспирацию, о существовании организации вскоре стало известно Туркестанской ЧК.
Пытаясь завербовать в члены организации ответственных советских работников, руководители «Комитета национального объединения» (КНО) дали указание завербовать отдельных сотрудников ЧК. При помощи завербованных чекистов контрреволюционеры надеялись обезопасить себя на случай возможного провала.
Выполняя это указание, руководитель аулиэатинского филиала КНО попытался завербовать в члены организации сотрудника уездно-городской ЧК Хамида Расулькариева.
Руководство Чрезвычайной Комиссии, обсудив сообщение Расулькариева, поручило ему войти в состав подпольной организации, выяснить ее подлинные цели и задачи, а также всех участников.
В ночь с 9 на 10 марта 1921 года состоялось заседание «Комитета национального объединения», на котором было решено обратиться за помощью к английскому и японскому правительствам.
Садретдин Ходжа Шарифходжаев, как глава организации, написал два письма в адрес английского и японского консулов в Кульдже. Их должны были доставить адресатам Каримов и Курбанов. В письмах, наряду с характеристикой положения в Туркестане, у английского и японского правительств испрашивалась помощь в борьбе с Советской властью в виде снабжения басмаческих банд оружием, деньгами и всем необходимым[3].
15 марта Расулькариеву стало известно, что в Аулиэ-Ату прибыли из Ташкента два члена КНО, которые отправляются в Кульжду. Семнадцатилетний чекист, не доложив об этом руководству ЧК, решил действовать самостоятельно и арестовать прибывших, когда они выезжали из города. При обыске у них были обнаружены оба письма, изобличающие антисоветскую деятельность КНО.
Поспешные, ни с кем не согласованные действия Расулькариева, хотя и предоставляли в руки чекистам очень важные документы о деятельности КНО, но вместе с тем позволили значительной части членов организации, узнавших об аресте Каримова и Курбанова, скрыться и продолжать контрреволюционную деятельность. Один из руководителей КНО — Джанузаков перебежал к басмачам, другие скрылись в Бухаре.
Буржуазные националисты продолжали вынашивать планы возрождения басмаческого движения, которое они стремились использовать как вооруженную силу в борьбе с Советской властью. В течение 1921 года в Хорезме чекистами были раскрыты несколько таких буржуазно-националистических контрреволюционных организаций. Одной из них являлась организация, возглавляемая Ата Максумовым. Она действовала под руководством пантюркистского центра в Бухаре, возглавляемого Энвер-пашой[4]. Другая организация, разгромленная органами государственной безопасности в ноябре 1921 года, была своеобразным ответвлением КНО[5].
Особое оживление деятельности буржуазных националистов в 1921-1922 годах, делавших основную ставку на басмачество, в известной степени объяснялось тем, что контрреволюционеры расценили переход страны к новой экономической политике как возврат старых буржуазных отношений.
3
Подчеркивая контрреволюционную деятельность «идейных» организаторов басмачества, М. В. Фрунзе писал: «Не имея оплота в местном населении, они ищут его за рубежом, в английском, афганском золоте и оружии» (М. В. Фрунзе. Избранные произведения, М., 1950, стр. 102).