— Тогда, возможно, у меня постгипнотическое внушение, которое будет препятствовать быстрому заживлению моих ран?
Синти, по-прежнему улыбаясь, покачала головой.
— Обязательно заприте меня.
Она забралась в разбитую кабину самолета.
X
Тони и Билл посмотрели друг на друга.
Тони наблюдал, как в лунном свете мужчина набирает охапку дров и несет их к костру.
— Помочь тебе, Билл?
— Не-а.
Тони нахмурился. Он изучающе посмотрел на свои пальцы, взял штык, деревяшку и начал строгать.
— Билл?
— Да?
Билл сел на другое бревно, лицом к нему, поднял винтовку, посмотрел на нее и отложил обратно.
— Нам повезло. Я о Синти.
— Ну. Если она не андроид.
— Даже если андроид, Билл.
Тони ухмыльнулся, не отрывая взгляда от деревяшки, уже лишенной коры. Ее обнажившаяся белизна сияла, как плоть.
Билл посмотрел на него.
— Что ты имеешь в виду?
— Последнее, что она сказала. Она права. Мы никогда не сможем быть в ней уверены. Но даже если она андр, то какая разница?
Тони намеренно лгал, он придумал способ проверки. Можно оглушить девушку, а потом, пока она будет без сознания, порезать — как было с ним. Но решил не говорить Биллу. Он не хотел, чтобы ее так проверяли.
Голос Билла звучал саркастически.
— Уж и не знаю, Тони. Если в спальном мешке змея, какая разница, удав это или гремучая?
Билл протянул молодому человеку маленький кожаный футляр для фотографий.
— Вот.
Тони взглянул на Билла, потом открыл футляр — женщина и мужчина улыбались ему. Он кивнул и вопросительно посмотрел на Билла.
— Разница вот в чем, Тони. Моя мама. Я…. Тони, я девственник.
Да, я, Большой Билл, признаюсь в этаком. Я никогда никого не трогал. Ты хочешь услышать, как умерла моя мама?
Подумаю об этом позже, подумал Тони.
— Нет, но Билл…
— Поймешь ли ты, почему я никогда не примирюсь? Почему я, если смогу, убью последнего проклятого андроида? Или почему, если придется, я убью тебя, дабы ты не осквернился?
— Что ты сделал после ее смерти, Билл?
— Я взял это ружье, — он поднял винтовку, — и этот штык и сошел с катушек. Я заработал две медали. Я продолжал сходить с ума, пока не был назначен в эту рабочую команду. К тому времени медалей уже не раздавали. Я все равно их не хотел.
— Билл, ты когда-нибудь думал… ты не думаешь, что это не очень разумно? Я имею в виду — сейчас, когда все исчезли? Зачем продолжать ненавидеть?
Билл поднял футляр с фотографиями, не заглянув в него. Его глаза сузились, а рука сильно сжалась так, что побелели ногти.
— Потому что один остался.
— Возможно, остался, — напомнил Тони и Билл пожал плечами.
— Да — возможно.
— Ты все равно найдешь причину убить ее, верно?
— Что такое, черт возьми, ты говоришь?
Глаза Билла сверкнули, когда он, вернув фотографию в левый карман рубашки, осторожно застегивал клапан.
— Просто, может быть, ты надломился в тот день, когда убили твою мать.
— Ты что, называешь меня чокнутым? Ты сам проклятый придурок!
Билл вскочил на ноги.
— Видишь, что эта чертова девка, точнее, эта чертова тварь, делает с нами? Она уже стоит между нами! Девка или тварь, она… у нее тело распутницы!
— Я так и думал, Билл. Для тебя неважно, девушка она или андр.
— Черт тебя подери! Ты не веришь! Ты думаешь, что для тебя это не имеет никакого значения. Ты думаешь своей промежностью, а не головой. Ты думаешь, раз она выглядит фигуристой, мягкой и грудастой, то…
— Билл, тебе не очень нравятся женщины?
Билл уставился на него. Из его горла не вырвалось ни слова, только рычание, когда он прыгнул. Тони свалился с бревна на спину, придавленный здоровяком и почувствовал, как тот напрягся и увидел, как лунный свет подмигнул с острия штыка, выскользнувшего из спины Билла. У Тони болело запястье, вывернутое и прижатое к телу.
— Т… Тони…
— Билл! Боже мой, Билл! Мне очень жаль, Билл!
Здоровяк навалился на Тони. Медленно, качая головой и моргая, чтобы стряхнуть слезы, Тони выбрался из-под него. Он смотрел вниз на неподвижное тело Билла Джексона. Внезапно к нему мысль пришла: Да. Я выбрался из-под него.
Где-то, когда-то — ликование.
Из груди Тони Бейкера вырвалось ужасное, сухое рыдание, а потом он повернулся и побежал к самолету. Он не был уверен, жив Билл или умер. Может быть, они вдвоем, Тони и Синти, смогут перевязать рану, выходить его, позаботиться о нем. Тогда-то Билл поймет…