— Спасибо! Пахнут сладко. Буду его беречь.
— Вот что. Мы с папой сейчас будем обедать, и я вас без обеда не отпущу. Пойдёмте!
Я начал было отказываться, но Челкаш потянул меня за рукав: «Пойдём, чего там! Я уже проголодался!».
— Без обеда никак нельзя, — сказал Фёдор Фомич. — Сейчас сложу инструмент и за стол, но вначале к рукомойнику.
Дарья накрыла стол на террасе и поставила перед отцом и мной по тарелке свекольника, а Челкашу вынесла на крыльцо миску пшённой каши с мясом, которую он быстро умял и с восхищением стал рассматривать «Ваньку».
За обедом Фёдор Фомич продолжил разговор о «Запорожце», который ему не дали.
— …Но никуда писать не буду, не стану ничего просить. У меня, понимаешь ли, есть своя стариковская гордость, — говорил он с прежней улыбкой, давая понять, что старость надо встречать с достоинством.
На второе Дарья подала пшённую кашу с тыквой и кисель из смородины. В общем, я еле встал из-за стола и долго благодарил Дарью за обед, а потом сходил за фотоаппаратом и сделал снимок гостеприимных хозяев на фоне их дома.
Челкаш к этому времени уже нёс вахту в тени Малыша, но, увидев, что я фотографирую хозяев, тут же подбежал и встал между ними, и кивнул мне, чтобы я снял ещё раз. Пообещав выслать фотокарточки (и позднее, разумеется, выслал), я распрощался с Фёдором Фомичом и Дарьей, завёл Малыша, и мы покинули деревню. Челкаш, высунувшись из окна, ещё долго махал лапой в сторону дома наших новых знакомых.
Глава десятая
Две молнии
Несмотря на позднее время, было ещё светло, дул тёплый ветерок, но дул как-то обманчиво — то с одной стороны, то с другой. Этот тёплый ветерок надул холодные тучи: вначале серые, затем бурые, и в конце концов над дорогой появились чёрные, тяжёлые, набухшие от воды. Дождь не заставил себя ждать и хлынул сразу, без всякой подготовки, без предупреждающих капель. Я включил «дворники» и сказал Челкашу:
— А вообще-то, куда нам спешить? Можно подумать, за нами гонятся разбойники. Давай подыскивай место для стоянки. Отдохнём после бурного дня, послушаем музыку, не возражаешь?
Челкаш замотал головой и стал пристально смотреть по сторонам; но местность тянулась безрадостная; за пятьдесят километров мы так и не увидели более-менее уютного места; назад проносились рабочие посёлки, какие-то фермы, мосты; потом дорога потянулась через болотистую равнину. Внезапно Челкаш насторожился, а в следующую секунду и я увидел, что параллельно нам над болотами в тумане плывёт огненный шар, величиной с футбольный мяч.
— Шаровая молния! — пробормотал я и прибавил газу. — Ещё, чего доброго, врежется в нас!
Сами понимаете, соседство такой страшной штуковины вселяет не очень-то приятные ощущения.
Но молния и не собиралась отставать, наоборот, приблизилась к нам на критическое расстояние, Малыш её притягивал, словно магнит. Сквозь сетку дождя уже чётко виднелись крутящиеся искры на поверхности шара. Я резко затормозил в надежде, что шар пронесётся вперед, но где там! Он, злодей, закружил вокруг нас да ещё, к нашему ужасу, с каждым разом сужал виток. Светящаяся бомба явно вознамерилась нас взорвать, спалить дотла.
Не скрою, меня охватил нешуточный страх; Челкаша тоже забила дрожь — шаровую молнию мы видели впервые. И всё же мне удалось от неё избавиться. Я выбрал момент, когда она оказалась сзади нас, и резко дал газу, и… мы вырвались из смертельного круга. Молния в растерянности так и осталась висеть над дорогой. Челкаш лизнул мне руку, давая понять, что я совершил нечто героическое. Впрочем, он считает, что я вообще всё могу.
Наконец дорога углубилась в лес. К этому времени дождь уже разыгрался вовсю, а тут ещё на асфальте появились заплаты и вмятины — дорога напоминала лоскутное одеяло; потом «одеяло» кончилось, и дальше мы покатили по глинистой колее в рытвинах и буграх — по настоящему танкодрому; Малыш то и дело подпрыгивал и дёргался, словно ему давали пинка. «И когда у нас повсюду сделают отличные дороги? — подумал я. — Ведь дороги — это лицо страны!»
Мы въехали в сосновый бор и сразу почувствовали густой запах смолы и хвои. Остановились на ровной низине; Челкаш заикнулся про ужин, но вдруг тёмное небо разорвала молния — уже обычная, зигзагообразная — и тут же ударил гром, да так, что Малыша подбросило, а верхушка стоящей невдалеке тонкой сосны заполыхала, точно бочка с керосином. Челкаш открыл дверь машины, выскочил наружу и заорал не своим голосом. Он то подбегал к сосне, то возвращался и просто требовал от меня сделать что-нибудь.