По пути, чтобы наладить с Пашей контакт, я спросил, почему в их деревне так много пугал?
— А-а, по привычке, — погладил живот Паша. — Птицы их не боятся, всё одно — клюют ягоду. Нажрутся, сядут на пугало и чистят клювы… Только моего Васю и опасаются.
— Какого Васю?
— Ну моё пугало. Я его от коршуна поставил, тот цыплят таскает. Вася заметит коршуна, начинает изо всей мочи греметь бутылками.
Я посмотрел на Пашу — в своём ли он уме?
— Не веришь? — усмехнулся Паша. — Спроси у кого хочешь из наших глуховских.
Я вздохнул, подумав: «Вот к чему приводят «празднества», но, как выяснилось позднее, ошибся.
— Так говоришь, мост смыло? — помолчав, спросил Паша.
Я подтвердил, что от моста остались одни сваи.
— Вот так каждый год, — ухмыльнулся Паша. — Районные власти всё обещают навести мост из железа… А потом пригонят рабочих, те сколотят настилы и привет!.. А гробанулся бы кто-нибудь из начальства, сразу зашевелились бы. Не только железный, отгрохали бы стальной.
Когда мы подъехали к полуснесённому мосту, там уже стоял Челкаш и показывал, где затонул наш Малыш. Паша не понял моего друга, а может, усомнился в его умственных способностях и, заглушив двигатель трактора, спросил:
— Где лежит ваша коробочка?
С гордостью за Челкаша я ответил:
— Мой друг указывает место точно. Он никогда не ошибается.
— Ясненько, — вновь погладил живот Паша. — Прям как мой Вася… Щас размотаю трос, ты нырни к машинке и зацепи её за форкоп (ушко под бампером), тебе лучше знать, где он там. И мой агрегат машинку сразу выволочит. Ему это раз плюнуть. Автобус тащит, а то такую мелюзгу!
За время, пока мы ходили в деревню и ехали обратно, погода так и не разгулялась. Вода в реке немного спала, но оставалась мутной, так что мне пришлось раз пять нырять, прежде чем я нащупал ушко и зацепил за него трос — словом, вылез из воды жутко измотанным и долго прыгал на одной ноге, вытряхивая воду из ушей.
Ну а потом Паша залез в кабину трактора, запустил двигатель, и его «агрегат» попятился от реки. Трос натянулся, и вскоре из воды показалась жёлтая крыша Малыша, а затем и он весь, в тине и ракушках, — изо всех его щелей стекали водяные струи. Честное слово, вокруг сразу посветлело, точно взошло солнце. Челкаш обрадовался, подбежал и поцеловал нашего железного друга.
Открыв двери Малыша, я первым делом вытащил из «бардачка» документы. К сожалению, они намокли, хотя и были завязаны в полиэтиленовый пакет (в паспорте и правах так и остались по две печати на каждом листке).
Что меня удивило — наш спутник паучок, несмотря на долгое пребывание Малыша под водой, оказался целым и невредимым — то ли отсиделся у потолка, где оставалась сухая полоска, то ли на время стал водолазом, но факт остаётся фактом — он спокойно ползал по стеклу!
— Аккумулятор, ясненько, разрядился, — сказал Паша. — Снимай его, повезём ко мне заряжать.
Пока я возился с аккумулятором, Паша окунулся в реке — как я понял, чтобы окончательно прийти в себя после «празднества». Челкаш за это время вытащил из машины все наши вещи и разложил их на траве в надежде, что солнце всё-таки появится и вещи просохнут; а потом вдруг подбежал и шлёпнул меня лапой по ноге — в зубах он держал мешочек Дарьи.
— Тебе же сказали, его надо держать при себе! — укоризненно прогундосил мой друг.
— Да-да, Челкашка, — кивнул я, запихивая оберег в карман рубашки. — Теперь с ним не буду расставаться. Но ты сиди здесь, я скоро вернусь.
Мы с Пашей поехали в деревню; после купания спаситель Малыша выглядел бодрым, посвежевшим.
— Хороший пёс твой Алкаш, — сказал тракторист.
— Челкаш, — поправил я.
— Ну Челкаш, всё одно… У меня тоже один живёт. Джек. Сегодня куда-то запропастился. Небось мышкует в поле… А был ещё Трезор. Матёрый, настоящий мужик. Слов на ветер не бросал, лаял редко и только по делу. И то правда, чего зря глотку драть… Так и жил с двумя собаками. Жил хорошо, но потом у меня появилась одна женщина из соседней деревни Бородавкино. Женщина — огонь. Даже хохотала громче всех. Ну она и говорит как-то: «Если б у тебя была одна собака, я взяла бы тебя к себе». А я ей говорю: «Ты чего вообще? А если б у тебя было двое пацанов и я сказал бы: «Был бы у тебя один пацан, взял бы тебя к себе, а так извини». Ну всё у нас и сошло на нет. А теперь, когда я остался с Джеком, она зовёт к себе. Наверно, переберусь, пора обзаводиться семьёй.
— А куда же делся Трезор? — спросил я.
— Погиб пять лет назад… Всё бегал через лес в Бородавкино. Там у него любовь была с одной Жучкой. Ну и однажды зимой пропал. А весной я нашел его ошейник, череп да кости… Волки сожрали. Так вот получилось, да.