— Козу. Мою кормилицу… Она вон там паслась, — старушка показала на пригорок. — Я привязывала её на верёвке к колышку. А Татуированный с дружками… обрезали верёвку, затащили Катьку в машину и увезли… Потом убили, — старушка смахнула слёзы. — Участковый сказал «сделали из Катьки шашлыки»… Ну судили их, а толку-то что? Присудили штраф, а кто мне вернёт Катьку?.. Она мне была, как дочка…
Мы с Челкашом стиснули зубы и процедили:
— Негодяи!
— Вот теперь с Барсиком остались вдвоём, — старушка кивнула на кота, который сидел около её ног и хмуро посматривал на Челкаша. — Барсик любил Катьку. Когда её не стало, две недели ничего не ел. И спал на её месте в сарае. В дом не заходил…
Я как мог успокоил старушку и с тяжёлым сердцем пошёл к Малышу. Челкаш, понуро опустив голову, поплёлся рядом. Всегда весёлый, на этот раз он даже отвернулся от меня, чтобы я не видел его глаз, но я догадывался, что он плачет. Он, сентиментальный, чувствительный, ранимый, и наверняка в тот момент думал о бедняге Катьке.
В общем, вокруг простирался прекрасный пейзаж и погода стояла отличная, а вот настроение было хуже нельзя придумать. И в голову лезли мрачные мысли; примерно такие: «Всё-таки ещё немало у нас негодяев. И законы слишком мягкие. Какой-то штраф за убийство животного! Таких, как подростки-угонщики и Татуированный, надо сажать в тюрьму. А суд над ними показывать по телевидению на всю страну, чтобы другим было неповадно. Правильно говорил Бернард Шоу: «Самое большое преступление — это безнаказанность».
К счастью, вскоре мы поняли, что в тех краях негодяев можно пересчитать по пальцам, а большинство — замечательные люди, как, впрочем, и всюду.
Глава восемнадцатая
Счастливая семья
Всем известно — большинство нормальных людей кого-нибудь любят: одни — родных, другие — учителей, третьи — друзей, четвёртые — артистов или спортсменов, и эта любовь имеет массу разновидностей: от прекрасно-возвышенной до сумасшедшей. Большинство ненормальных людей любят правителей-тиранов или разбойников. Некоторые на первый взгляд любят всех, но приглядишься — по-настоящему не любят никого, только себя.
Известно также — один любит работу, другой — развлечения. Кое-кто их совмещает и слывёт счастливцем.
Есть люди, и притом их немало, которые больше всего на свете любят деньги. Понятно — это недостойная любовь. И глупая. Ведь далеко не всё можно купить за деньги. Нельзя же купить дружбу, любовь, талант, здоровье, хороший характер и многое другое.
Но есть отдельные люди с каким-то пустым сердцем, которые никого и ничего не любят; бывает, они даже не любят самих себя и страдают от недовольства собой. Это самые несчастные люди — они не умеют видеть хорошее.
В тот день мы познакомились с по-настоящему счастливой семьёй. На полпути к Коломне дорога пролегала в берёзовой роще. Берёзки, русские красавицы, прямо-таки слепили белизной. Как только мы въехали в рощу, к Малышу слетелось множество бабочек — видимо, приняли нашу жёлтую машину за гигантский цветок. Челкаш любовался ими, прищёлкивал языком от восторга — вы же помните, он любит всё красивое.
Бабочки сопровождали нас, пока мы не проехали всю рощу; после тенистой прохлады мы выехали в луга и сразу попали на солнцепёк. Воздух в лугах был насыщен терпкими сладкими запахами. Это был даже не воздух, а скорее — горячий компот.
Мы остановились около пасеки — небольшого садового участка с ульями и летним домишком. За ним виднелось ещё несколько немудрёных строений — все среди фруктовых деревьев. И что поражало — участки разделяли не заборы, а всего лишь мелкий кустарник; местами и его не было. «Вот это настоящее добрососедство», — подумалось мне. Я решил запечатлеть этот уголок природы.
Мы с Челкашом вышли из машины, и, пока я готовил камеру к съёмке, а Челкаш обследовал близлежащую растительность, к нам подбежал мальчуган лет семи-восьми.
— Сфотографируйте и меня тоже.
— Нет вопросов. Тебя как зовут?
— Коля.
Я «щёлкнул» паренька с Челкашом (как же без него?! Он такие моменты не упускает из поля зрения. Попробуй кого-нибудь снять без него — обидится).
— Ты с кем здесь живёшь? — спросил я мальчугана.
— С папкой и мамкой, — он кивнул в сторону дома; от него к нам шёл молодой мужчина в белом костюме, улыбался и приветливо махал рукой.
Бывает редко, но бывает, — незнакомые люди сразу становятся друзьями, с первого рукопожатия. Так у меня случилось и с пасечником Геннадием (так звали мужчину) — своей открытостью, простотой и прямо-таки обжигающим дружелюбием он сразу располагал к себе.