— Малыш утёр им нос.
Челкаш просиял — «И мы утёрли!»
Мы подъехали к Ленинградскому шоссе в том месте, откуда неделю назад свернули на просёлочную дорогу, только, понятно, с противоположной стороны. До Москвы открывалась прямая широкая автострада.
И здесь произошло самое интересное — Малыш самостоятельно, без моего участия, влился в транспортный поток! Выбрал момент, когда между машинами образовался просвет, и въехал на трассу! И дальше покатил, чётко выдерживая дистанцию между собой и впереди идущей машиной! Поверите ли, Малыш и притормаживал и увеличивал скорость сам по себе — я совершенно не трогал руль, не нажимал на педали!
Но и это не всё. Малыш остановился перед светофором на красный свет! Оказалось, он прекрасно знал правила дорожного движения!
Такой поворот событий меня поразил до глубины души. Наверняка и вы сейчас поражены. А Челкаш — хоть бы хны; он не только не удивился, но и подмигнул мне — «Отсюда до дома Малыш помнит дорогу и спокойно нас довезёт. Так что можешь отдыхать, но на всякий случай давай я сяду за руль, буду контролировать действия Малыша».
— Пожалуйста, давай! — согласился я, и мы поменялись местами.
Челкаш сел на моё сиденье и положил лапы на руль; я развалился на его «штурманском месте» и, включив радиоприёмник, настроил музыку.
Из идущих навстречу и обгоняющих нас машин то и дело кто-нибудь выглядывал, показывал на Челкаша и улыбался. Ещё бы! Не каждый день увидишь собаку-водителя, да с медалью!
И до самой Москвы на всех постах ГАИ, завидев моего друга, постовые вытягивались в струнку и отдавали ему честь. И тоже улыбались.
…Когда мы въехали в наш двор, автолюбители разинули рты от удивления (дворник Иннокентий выронил из рук метлу) — они были уверены, что наш «Запорожец» привезут в кузове грузовика; в лучшем случае — притащат на тросе; а скорее всего — мы вернёмся пешком, поскольку «Запорожец» на полпути развалится. И вдруг наша машинка вкатывает целёхонькая, а за рулём сияющий Челкаш с медалью! Автомобилисты сразу стушевались, съёжились, кивнули мне с жалкими улыбками и стали копаться в своих машинах. Лицо Иннокентия вытянулось в кувшин; прихватив метлу, он торопливо заковылял в конец двора.
Автор исторических романов Михаил Никитич Ишков, узнав, что наше путешествие закончилось благополучно, тут же примчался проверить, так ли это? Он долго осматривал Малыша (даже заглядывал под днище), поднимал брови, поджимал губы, раз пять пробормотал «Хм, странно!» — всё никак не верил, что Малыш без поломок преодолел тысячу километров.
Как только мы вошли в квартиру, Челкаш показал Ишкову «диплом врача» и «медаль». Писатель-историк опять взялся за своё:
— Не верю! — выпалил он и присвистнул. — Небось сам состряпал, — он показал мне кулак. — Что вы меня дурачите!
Челкаш воспринял эти слова, как оскорбление и возмущённо залаял.
— Не кричи! — Ишков повернулся в сторону моего друга. — Криком ничего не докажешь. Вот у меня третий день кисть болит. Мази не помогают. Давай вылечи прямо сейчас! Слабо? Ты же врач широкого профиля, хе-хе! — писатель плюхнулся на стул и протянул руку Челкашу.
Челкаш присел и передними лапами стал массировать пятерню романиста.
Уже через минуту на лице Ишкова насмешливый взгляд и ухмылка уступили место удивлённой гримасе, а через десять минут на его физиономии появилась широкая улыбка.
— Слушай, Челкаш, ты гений! — проворковал он и чмокнул моего друга в нос. — Надо же! Только что я не мог рукой пошевелить и вот… пожалуйста! — его пальцы пробежали по невидимым клавишам. — Теперь верю, что и медаль ты получил по делу.
Способности Челкаша произвели на автора исторических романов сильное впечатление. Во время чаепития, когда я рассказывал о нашей поездке, он уже верил каждому моему слову, а перед тем, как уйти, заявил:
— Пожалуй, напишу повесть о вашем путешествии.
Мне понравилось это его заявление, но я подумал: «А ведь он, как это принято у профессиональных литераторов, напридумывает всякой всячины, чего и в помине не было. Например, сделает из меня какого-нибудь десантника, из Челкаша — волкодава, из Малыша — вездеход и отправит нас не по Подмосковью, а куда-нибудь в Африку. Знаю я этих писателей! Их фантазия может завести слишком далеко. Поэтому я быстренько записал, как всё обстояло на самом деле.