Гомер слез с велосипеда перед домом Маколеев и бережно поставил Улисса на землю. Они постояли минутку, прислушиваясь к звукам арфы и пианино, на которых играли их мать и сестра, и к пению их соседки Мэри Арена.
— Ну вот, Улисс, ты дома. Ступай в комнату. Там мама, Бесс и Мэри. А мне надо ехать дальше, работать.
— Ты будешь работать? — спросил Улисс.
— Да. Но вечером я вернусь. Иди домой, Улисс.
Младший брат стал подниматься на крыльцо и не дошел еще до двери, как старший брат уже быстро покатил по улице.
Глава 17
ТРИ СОЛДАТА
Когда семейство Стид со своими гостями (включая и Томаса Спенглера) сели обедать, в Итаке лил сильный дождь. Надев плащи и галоши, Бесс Маколей и Мэри Арена отправились в телеграфную контору, чтобы отнести Гомеру поесть. Когда они проходили мимо аптеки, молодой человек, стоявший в соседнем подъезде, окинул их взглядом опытного волокиты.
— Эй, красотка, — сказал он Бесс. — Как дела?
Бесс сделала вид, что не слышит, и только прижалась к Мэри. Но навстречу им по улице шли три солдата. Они шли по улице и дурачились, радуясь, что получили отпуск на ночь, что кругом идет весьма достойная, но такая смешная жизнь — разыгрывается ее извечная комедия, а сверху льет веселый, освежающий ливень. Они толкали и ловили друг друга, оглашая улицу безудержным хохотом и выкрикивая прозвища, которые они дали друг другу: Толстяк, Техас и Лошадка. Когда три парня завидели Мэри и Бесс, они замерли в благоговейном молчании. Один за другим они склонились в низком поклоне. Девушкам было приятно, но они не очень хорошо понимали, что им делать, как себя вести.
— Они ведь только солдаты, Бесс, — прошептала Мэри. — И им здесь так одиноко.
— Давай остановимся, — сказала Бесс.
Девушки остановились прямо против трех солдат.
Тот, которого звали Толстяком, выступил вперед, как официальный представитель всей компании — солдатский посланник к девушкам Итаки.
— Дорогие дамы, — сказал он. — Мы, рядовые нашей прославленной демократической армии и ваши покорнейшие слуги, которые сегодня находятся здесь и надеются быть здесь и завтра, от души благодарим вас за ваши прелестные личики, исполненные такого совершенства и в засуху, и в дождь, каковой мы наблюдаем в текущий момент. Разрешите мне представить вам моих товарищей и ваших преданных почитателей. Вот Техас — правда, он не из Техаса, а из штата Нью-Джерси. А это Лошадка — он как раз из Техаса. Моя кличка — Толстяк, я из голодного края. И больше всего одолевает меня голод по обществу прекрасных девушек. Как вы на это смотрите?
— Ну что же, — сказала Бесс. — Мы шли в кино.
— В кино! — трагическим голосом воскликнул Толстяк. — А позволено ли нам, солдатам, которые сегодня здесь, а завтра там, сопровождать вас, девушки, в кино? Сегодня — день, и завтра — день, но завтра мы должны вернуться в казармы, к ужасному, но неизбежному ремеслу войны, к святой задаче уничтожения того смертоносного микроба, который тщится погубить человеческую свободу. Сегодня мы — ваши братья, заброшенные в дальние края и такие одинокие. Хотя нам и положено гордиться своим положением, нам очень тоскливо, ибо Итака — не родная наша земля. Я попал в мундир американского солдата прямо из закоулков свирепого города Чикаго, раскинутого на сладостной земле Иллинойса. Верните меня хоть мысленно в родимый мой штат и город, а братьев моих в родные им места. Будьте снисходительны к нашей униженной просьбе, ибо мы с вами одна семья, одно человечество, но, если бы не война, могли бы так никогда и не встретиться. «Сей миг — дитя благих времен…»
Солдат, которого звали Толстяком, поклонился, а потом выпрямился снова.
— Каков же ваш приговор? — спросил он.
— Как ты думаешь, он ненормальный? — прошептала Мэри.
— Нет, — ответила Бесс. — Ему просто тоскливо. Давай пойдем с ними в кино.
— Хорошо, но скажи ему об этом сама. Я не сумею.
— Мы согласны, — сказала Бесс солдату.
— Благодарю вас, милые дамы, — сказал солдат, которого звали Толстяком. — Спасибо.
Он предложил руку Бесс.
— Значит, пошли?
— Сперва мне надо отнести брату ужин, — сказала Бесс. — Он работает в телеграфной конторе. Это отнимет у нас только минутку.
— На телеграфе? — спросил солдат по прозвищу Толстяк. — Тогда и я пошлю телеграмму.
Он спросил товарища:
— А ты, Техас?
— Сколько стоит телеграмма в Нью-Джерси?
— Куда дешевле, чем ее будут ценить те, кто ее получит, — сказал Толстяк.
Он обернулся к третьему солдату: