Самоубийство
Самоубийство — вещь очень нежелательная, поскольку срывает многие запланированные события и в физическом, и в астральном мирах. Как бы нам ни было тяжело, лучше этого не делать, поскольку будет сорвано минимум три программы.
Предположим, человек должен прожить семьдесят лет, что то понять, а у него есть кусочек негативной кармы — он бросил любящего, привязанного к нему человека и в этой жизни получает перевёртыш. Он сильно влюбляется в двадцать лет, а человек от него уходит. Ему очень хочется покончить с собой, он почти сходит с ума, не представляет, как жить дальше. Тут лучше всё что угодно, только не суицид. Пусть пьёт беспробудно, уходит в загулы, едет на войну под пули, но не суицид.
Первое — он срывает свою программу. Он должен это пережить и ещё пятьдесят лет набирать опыт, проходить ситуации, становиться мудрее. Кстати, обожжённый страданием человек быстро становится глубоким, а не поверхностным, вдумывается в суть вещей, избавляется от эгоизма и проявляет милосердие. Всё, что можно было бы постичь в ос-авшиеся пятьдесят лет, всё равно придётся набирать в следующих жизнях.
Второе — он срывает программы тех людей, с которыми еще только должен встретиться и взаимодействовать в этой жизни. Он не научит кого то своими недостатками, его не встретит другой человек для союза, не родятся какие то дети, внуки, их душам придётся ждать дольше подходящих условий для воплощений, он не передаст им что то ценное и т.д.
Третье — именно после запланированной смерти в семьдесят лет он должен попасть в определённое астральное общество, в котором он будет нужен, ценен с багажом прожитой жизни. Он попадёт в общество людей, которые близки ему по духу и по уровню. Там они будут рассказывать друг другу о прожитом, общаться долгое время — столетия, кто то будет уходить в жизнь, кто то умирать на Земле и приходить к ним. Если человек покончит с собой, он не наберёт нужный опыт, а наверху его никто не ждёт, поскольку многие из тех, с кем он должен там встретиться, ещё живут в физическом мире.
Редкие, исключительные случаи
Судьбу нельзя изменить, но её можно поменять на другую, то есть остаться жить, получив ещё одну судьбу с новыми законами и новыми ситуациями. Например, рассказывают, что жил в Москве один сотрудник спецслужб, который занимался йогой в нашей школе. Он развил у себя некоторые способности и как то почувствовал, что должен уме-реть в определённый день около своего дома или в доме. В этот день он никому ничего не сказал и спрятался в квартире, о которой никто не знал ни дома, ни на работе. Это был его схрон, секретная квартира.
Ему ужасно хотелось поехать домой, тянуло как магнитом. Дома жена переживает, сотрудники ищут его по всем каналам, а он затаился и, напрягая изо всех сил свою волю, пересиживает свою смерть. Через день это состояние прошло, он понял, что победил, вышел, как то объяснился и продолжал жить. БОГИ ДАЛИ ЕМУ НОВУЮ СУДЬБУ. Это редкий случай, чаще бывает иначе.
Человеку сказали, чтобы в этом году он ни в коем случае не ходил в горы, иначе погибнет. Так он поехал на экскурсию, совсем не в горы, но там была маленькая горка — просто пологий подъём к памятнику. Он на этом подъёме споткнулся, упал и ударился головой, после чего умер.
Другому человеку сказали, чтобы он в определённый день ни в коем случае не выходил из дома, иначе попадёт под грузовик. Так он высунулся с балкона, а с верхнего этажа летел железный зелёный грузовичок, который уронил ребёнок. Судьба закончилась. Смерть князя Игоря «от коня своего» относится сюда же.
Один филиппинский целитель, хиллер, знал, что должен умереть в автокатастрофе в определённый день на перекрёстке в Лос-Анджелесе. Он смог как то туда не попасть, но ровно через год, в такой же день, он всё же погиб на этом самом перекрёстке. Ему удалось только на год оттянуть конец судьбы.
Советский художник Ракша умер раньше, чем было предопределено, — тоже редкость. Он написал картину — триптих, посвященную событиям Куликовской битвы, потом эта картина попала в Третьяковскую галерею. В первой части он нарисовал юношу, во второй — зрелого воина, а в третьей — старца. На самом деле он изобразил самого себя в каждой из этих фигур. Старик — это был он сам, такой мудрый, каким он должен был сам стать в старости. Создавая этот образ, он отработал, прожил все законы, которые должен был постичь в этой жизни. Ракша умудрился раньше отработать свою судьбу. Если бы он никому не показал картину, он мог бы жить, но по её завершении были приглашены гости, друзья, художники. Когда много людей увидели картину, бессознательно от них в Космос пошёл сигнал: «работа окончена, всё сделано», и Ракшу «забрали». Наверное, «наверху» он был нужнее.